Кодекс надежды - Наталья Александрова

– Кто-то здесь точно побывал. Все как есть перерыто, вверх дном перевернуто…

– И что – что-то ценное пропало?

– В том-то и беда, что не знаю! – вздохнула племянница. – Может, что и пропало. Я же у тети редко бывала, так не знаю, что у нее было ценное. А сейчас почти ничего хорошего не нашла… а что касается книг, то как раз книги-то все были перерыты и на пол сброшены, как будто в них что-то искали… если вам какие-то книги нужны – забирайте, мне они без надобности!

– Мне ничего лишнего не надо, – строго возразила Надежда. – Я, в отличие от вас, на чужое не зарюсь. Мне нужна только библиотечная собственность…

– Ищите вашу собственность! – племянница покойной равнодушно махнула рукой. – Меня ваши книжки не колышут! Только мою собственность не троньте…

Воспользовавшись этим разрешением, Надежда принялась просматривать книги покойной Алисы Викторовны.

Она сама не знала, что надеется найти, и полагалась больше на свою интуицию, на пресловутое шестое чувство и на знакомое ей покалывание в корнях волос, которое началось с того момента, когда она вошла в квартиру, и с тех пор только усиливалось.

Книги у покойной были самые разные – и обычная художественная литература, собрания сочинений советских времен в твердых солидных переплетах, и исторические романы более поздних изданий в ярких завлекательных обложках. Но больше всего было изданий, так или иначе связанных с этнографией и антропологией – книги о первобытных народах Южной Америки, Австралии и Океании, о племенах Индонезии и Центральной Африки, о малых народностях Восточной Сибири и Дальнего Востока. Также были здесь и сугубо научные книги – «Структурная и сравнительная антропология», «Сравнительное языкознание финно-угорских языков», «Семантическая структура древних и современных славянских языков», «Национальная динамика и лингвистические процессы в двадцатом веке» и еще какие-то, с совершенно неудобоваримыми названиями.

– А что, ваша покойная тетя занималась этнографией? – спросила Надежда племянницу покойной.

– На пенсии она была! – отмахнулась та.

Надежда поняла, что задавать ей вопросы о научных интересах Алисы Викторовны бесполезно. Тетя интересовала ее только в части принадлежащего ей движимого и недвижимого имущества, на которое можно было наложить лапу.

Она перебрала большую часть книг, но не нашла среди них ничего, что могло бы как-то объяснить убийство.

На полу осталась последняя небольшая стопка. Надежда наудачу подняла верхнюю книгу – «Обычаи и поверья малых народностей Забайкалья».

Книга выскользнула из ее руки, упала на пол и раскрылась. При этом из нее выпала фотография.

Надежда подняла эту фотографию и взглянула на нее.

Это был простой черно-белый снимок, довольно плохого качества, к тому же выцветший от времени. На нем были три женщины – две молодые, одна постарше. Женщины были одеты по-походному – сапоги, заправленные в них брюки, непромокаемые куртки и шляпы с накомарниками. Фотография была сделана на вершине большого холма, вокруг которого простиралась бескрайняя тайга, прорезанная серебристой полосой реки.

Одна из молодых женщин показалась Надежде знакомой.

Где же она видела это открытое привлекательное лицо? Причем видела его не раз…

На всякий случай она перевернула снимок и увидела надпись, сделанную быстрым, наклонным почерком вечно куда-то спешащего человека. Фиолетовые чернила выцвели от времени, но прочитать надпись было еще можно: «В верховьях Ольмехона. Я, О. Лебедева и Т. Илюшина».

Так вот это кто!

Надежда поняла, почему ей знакомо лицо одной из женщин на снимке.

Еще бы оно не было ей знакомо!

Это была Ольга Лебедева – первая, ныне покойная жена Сан Саныча! Надежда видела ее фотографии в семейном альбоме мужа. Правда, на этом снимке Ольга была значительно моложе, поэтому Надежда сразу ее не узнала.

Та женщина, что постарше, – это, очевидно, сама Алиса Викторовна, третья – какая-то Илюшина, Татьяна или Тамара, а может, и вообще Таисья. Они сфотографировались во время какой-то этнографической экспедиции…

Ну да, Сан Саныч говорил, что его покойная жена была этнографом и часто уезжала в экспедиции. Да вот, только накануне Надежда нашла на шкафу ее походные записи. Точнее, нашел их Бейсик…

Надежда быстро оглянулась.

Племянница Алисы Викторовны была в соседней комнате. Воспользовавшись этим, Надежда спрятала в сумочку фотографию трех женщин.

Конечно, брать чужое очень нехорошо, но вряд ли эта особа будет хранить теткины фотографии, скорее всего, она их сразу отправит на помойку или сожжет в дачной печке, так что сберечь этот снимок – это долг Надежды…

– Ну что, нашли свои книжки? – раздраженно осведомилась племянница покойной, появившись на пороге, и недвусмысленно взглянула на часы.

– Нет, не нашла. Наверное, они где-то в другом месте. Не смею отнимать у вас время… – и Надежда покинула квартиру Алисы Викторовны.

Вернувшись домой, она первым делом приставила лесенку к книжному шкафу, забралась на самую верхотуру и достала оттуда тетради и дневники Ольги Лебедевой. Кот глядел на нее с пола удивленно – сама ругалась и даже грозилась урезать питание, а сама теперь роется в этих старых бумажках.

– Бейсик, ты ничего не понимаешь в жизни! – отмахнулась Надежда. – И не смотри на меня так, я знаю, что читать чужие письма и дневники нехорошо, но мне нужно найти хоть какой-то след!

Она пролистала тетради в поисках знакомых имен, и вскоре ей улыбнулась удача: в одной из старых тетрадей нашлась запись, датированная пятнадцатым августа тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года:

Мы с Таней и А.В. поднялись на сопку. Какой отсюда сказочный вид! Кажется, тайга вокруг точно такая же, как тысячу лет назад. Трудно поверить, что где-то есть большие города, машины, самолеты, научные планы, заседания кафедры…

Очень может быть, что именно в этот день была сделана та фотография, которую нашла сегодня Надежда. Во всяком случае, А.В. – это Алиса Викторовна Горбоконь, а Таня – это та самая Т. Илюшина с фотографии…

Надежда хотела еще почитать Ольгины дневники, но взглянула на часы и ахнула – скоро должен был вернуться с работы муж, а у нее и ужин не готов!

Она припрятала две самые интересные тетради в ящик туалетного столика, чтобы почитать их на досуге, а одну – ту, которую разодрал когтями Бейсик, – положила на видное место, показав на всякий случай коту кулак. Затем устремилась на кухню и сосредоточилась на приготовлении картофельных котлет и грибного соуса.

Надежда знала, что серьезные разговоры с мужчиной нельзя начинать, пока он не накормлен, поэтому сперва долго наблюдала, как муж поглощал котлеты, затем подала чай с печеньем и только после этого как бы невзначай проговорила:

– Да, Саша, представляешь, Бейсик сегодня залез на книжный шкаф и сбросил оттуда вот эту тетрадь…