Большая книга ужасов 74 - Роман Волков

Дима посмотрел в зрачок веб-камеры затуманенным взглядом, и Волкогонову показалось, что его одноклассник находится в каком-то трансе или просто сошел с ума — такое странное у него сделалось лицо. Но перебить побоялся: в конце концов, именно эта информация и была ему нужна, так что приходилось пользоваться ситуацией, хотя радости она никакой не доставляла.

Тем временем Шаткин продолжал:

— Ты представляешь себе субстанцию, из которой можно строить целые новые вселенные? Это же нечто совершенно невероятное. По сути, разгадка бытия… Ладно. Об этом потом. Эксперименты по созданию апейрона, конечно, проводились миллионы раз. Некоторые успехи были еще у Аристотеля. Но дальше всех продвинуться удалось Карло Пазоротти — итальянскому алхимику, жившему в XVI веке. Правда, из-за «еретических экспериментов» его схватила Инквизиция и заперла в каком-то глухом монастыре. Хорошо еще, что на костре не сожгли, хотя должны были. Короче, его посадили, а работы спрятали, так что и до сих пор не нашли. Может, просто уничтожили — от греха подальше. В любом случае, насколько известно, с тех пор наука особо не продвинулась в создании первовещества.

— Так, может, это вообще басни все, типа философского камня или Чаши Грааля? — спросил Роман, которого, невзирая ни на что, рассказ одноклассника не на шутку увлек, заставив ненадолго забыть о цели своего звонка.

Дима пожал плечами, снова становясь похож на самого себя:

— Кто знает, но мне хочется верить, что нет. В конце концов, когда-то и полеты считались чудом, а теперь мы на Марсе высаживаем роботов. Просто сейчас создание нужных условий для синтеза апейрона остаются недостижимой величиной.

— То есть это твое протовещество все-таки не может быть реальностью? Я имею в виду, сегодня.

— Ну… — Дима на мгновение задумался и снова сверился со своими записями в тетради. — Я бы сказал, что так как мы не знаем, какие составляющие нужны, то его создание может быть только случайным. Об этом и Грехова говорила. То есть, конечно, можно перебирать ингредиенты, но на это не хватит и миллиона жизней. Это как варить ведьмино зелье из печени василиска, дыхания новорожденного младенца, крови невинной девушки и так далее. Хотя даже в сказках ведьмы обычно имеют точный рецепт…

— Но таких рецептов у современных ученых нет?

Волкогонов нахмурился, задавая этот вопрос, потому что в голове появилась какая-то неоформившаяся мысль. Она самым неприятным образом скреблась в подсознании, но никак не могла прорваться наружу.

— По сути, нет. Лариса Николаевна говорила, что ей попадались какие-то обрывки исследований Пазоротти, но из них нельзя составить внятную картину. А больше никакого научного материала нет. Мы тогда на факультативе попытались двинуться в направлении апейрона, но ты сам видел — ничего из этого не вышло.

Шаткин неприятно хихикнул на последних словах, будто смакуя неудачу эксперимента, и Романа снова посетило неприятное ощущение, что товарищ теряет над собой контроль.

— Ладно, Рома, это все фигня на постном масле, а мне заниматься нужно. — На этих словах с Димы слетел весь налет «сумасшествия», и лицо стало каким-то грустным и неприязненным. — Пока.

Скайп отключился, и Волкогонов остался сидеть в одиночестве, стараясь переварить услышанное, а заодно и странные реакции одноклассника. Нет, определенно, что-то с Шаткиным было не чисто. Впрочем, сейчас Романа состояние товарища волновало не так сильно, как засевшая в голове идея, которая никак не хотела оформляться.

Безуспешно пытаясь ухватить ее за хвост, парень пошел на кухню и включил чайник, намереваясь выпить горячего — тело от перенапряжения последних часов ломило и морозило.

«…Печень василиска, дыхание младенца, кровь невинной девушки, — эхом отдавались в голове услышанные слова. — Кровь девушки… кровь…» Электрочайник, закипев, щелкнул, но парень не обратил на это внимания, застыв на месте с широко открытым ртом. Как же он раньше не догадался? Кровь Юли!!! Вот что создало проклятый апейрон — кровь его возлюбленной!

Утром Роман проснулся совершенно разбитым. Казалось, что вчера его переехал самосвал. Голова кружилась, во рту был отвратительный металлический привкус — так случается, если вас несколько часов подряд беспрерывно рвет. Будильник продолжал противно пиликать, и парню стоило огромных усилий нащупать его в полумраке и нажать на неподатливую кнопку, он наконец заткнулся. В комнате царили совсем не утренние сумерки, или так казалось из-за плохого самочувствия. В любом случае следовало подниматься и топать в школу. Кое-как выкарабкавшись из-под одеяла, молодой человек прошлепал к окну и выглянул на улицу, протирая слипшиеся глаза. На асфальт продолжали литься струи дождя, только небо из свинцово-серого превратилось в какую-то зеленоватую муть. Люди показались Роману немного странными, тусклыми, а в их движениях сквозило что-то болезненное, словно каждый жест был вынужденным, скованным, вялым. Внутренне похолодев, парень несколько минут напряженно всматривался в прохожих, но так и не смог решить: кажется ему это все или так и есть на самом деле.

Подумав, что так ничего не прояснится, Роман пошел в ванную, удивившись странной тишине в доме: родители уже должны были встать. И хотя на кухне горел свет, никаких звуков слышно не было.

Но первым делом следовало избавиться от этого жуткого привкуса металла во рту. Почистив зубы и несколько раз плеснув на себя ледяной водой, парень энергично растер лицо полотенцем и почувствовал, что кровь снова начинает бегать по телу с нормальной скоростью.

— Ма, что на завтрак? — привычно поинтересовался Волкогонов, толкая дверь в кухню, и застыл на месте, будто его пригвоздило.

Родители сидели за столом, не глядя друг на друга. Руки были аккуратно сложены на коленях, а пустые взгляды устремлены в столешницу. Болезненный зеленоватый оттенок их кожи сказал Роману больше, чем ему хотелось бы знать.

— Эй, — тихо произнес он, не очень рассчитывая на эффект. Но, к его огромному удивлению (и ужасу), голова мамы дернулась и медленно повернулась в его сторону. Если бы парень был напуган меньше — он бы закричал, потому что после поворота затылок женщины приподнялся, будто ее потянули за ниточку, и на мальчишку из-подо лба уставились два бесцветных бельма. Сначала ему показалось, что зрачки маминых глаз исчезли, но, не в силах оторвать взгляда от жуткой картины, Роман рассмотрел, что ее глазные яблоки просто закатились. Правда, никакого облегчения это открытие не принесло, скорее наоборот — мысли начала заполнять паника.