Мы из Бреста. Ликвидация - Вячеслав Сизов

Во-первых, по словам лиц, близко знавших Седова, он ведет себя совершенно по-другому, чем раньше. Изменились его речь, произношение слов, жестикуляция и манера общения. Один из его одноклассников сказал после общения с Седовым: «Это совсем другой человек! Его словно подменили. Хотя внешне это действительно Вовка».

Во-вторых, Седов не только не узнавал тех, кто к нему приходил, но и не вспомнил о событиях, активным участником которых он был. Мы пошли на то, чтобы Седова заранее предупреждали о посетителях, их именах и фамилиях, но даже это ему не помогло. Словно он не знает этих людей и никогда не видел. Наблюдателями отмечалось, что старший лейтенант даже не пытался вспомнить, о чем или о ком идет разговор, и словно терялся при встречах со своими старыми знакомыми. Это не касается лиц, с которыми он общается с лета прошлого года. Тут он все помнит до мельчайших деталей.

– Что говорят врачи по этому поводу?

– Привлеченные нами в Тамбове врачи в принципе ничего нового и отличного от прошлых исследований сказать не смогли. Все сходятся во мнении, что в результате контузии и ранения могли произойти некоторые изменения в поведении исследуемого. Вероятность частичной потери памяти у Седова ими не отвергается. На исполнение служебных обязанностей старшим лейтенантом это никак не повлияло.

– Понятно. Что с нападением на колонну Седова?

– Нападение осуществила специально подготовленная диверсионная группа Абвера из числа литовских и украинских националистов в количестве двадцати человек. Наводку на колонну Седова дала группа вражеских агентов, действовавшая с конца декабря в Брестской штурмовой бригаде. Она состояла из выпускников Борисовской разведшколы и была заслана «Сатурном» с целью ликвидации или захвата в плен старшего лейтенанта Седова. Засланная в бригаду группа состояла из трех человек, осенью прошлого года добровольно перешедших в районе Вязьмы на сторону врага и согласившихся на обучение в разведшколе. Они под легендой «зятьков-окруженцев», сохранивших свои документы, оружие и военную форму, как добровольцы явились в штаб одного из запасных батальонов бригады на станции Заславль. Там в связи с огромной нехваткой боеспособных людей они были сразу поставлены в строй. С началом наступления бригады на Докшицы и большими потерями в личном составе вошли в штабную группу Седова.

– А что же делали наши сотрудники, под носом которых находились враги?

– Сказалась нехватка личного состава Особого отдела бригады и невозможность в той обстановке быстро и качественно провести проверку личного состава. Длительное время немецкая агентура не давала повода усомниться в своей благонадежности. Даже наоборот, в ходе боев проявляла активность и храбрость. Так, один из агентов, «лейтенант Колодин», за мужество и героизм, проявленные в ходе захвата одного из сел и разгрома местного гарнизона врага, был представлен к ордену Красной Звезды и повышен в должности. На глазах сотрудника ОО в бою им лично из автомата было уничтожено более десятка гитлеровцев. Еще двое, представив соответствующие документы, после проверки были направлены во взвод связи, где показали себя отличными специалистами. Один из наших сотрудников, действовавший под прикрытием документов НК связи, собирался взять радиста в нашу группу. Выйти на Абверовскую группу удалось лишь после покушения на Седова и ареста Колодина как наиболее вероятного участника этого. Для остальных диверсантов арест Колодина прошел незаметно, и они не смогли скрыться. Колодин, спасая свою жизнь и прижатый фактами, почти сразу же пошел на сотрудничество. В ходе первого же допроса сдал своих подельников и канал связи с «Сатурном». Кроме того, им выданы еще несколько агентов из групп врага, действовавших в подразделениях Минской группы войск.

– Агенты задержаны?

– Да. На их счету убийство генерала Левашова и наводка вражеской авиации на штаб генерала Константинова. Все агенты из числа перебежчиков, добровольно сдавшихся в плен. Часть из них действовала под своими подлинными документами комсостава РККА. Один из агентов был в звании майора, на момент задержания готовил переход доверенного ему командованием группировки батальона, состоящего из мобилизованных местных жителей, на сторону врага. После проведенных арестов батальон переформирован.

– Где сейчас арестованные?

– Пока в Белоруссии. Там с ними работают следователи из группы Цанавы.

– Плохо, что агенты так долго работали в нашем тылу. Вы анализировали, почему это произошло?

– Да. Кроме ранее названных мной объективных причин, есть и субъективная – слабая профессиональна подготовка оперативных сотрудников.

– Озвученные вами проблемы мы в ближайшее время постараемся решить за счет подготовки оперсостава на 4-месячных курсах при Высшей школе НКВД. Куда направим наиболее отличившихся наших военнослужащих из числа младшего командного и рядового состава срочной службы. Когда Седов будет выписан из госпиталя?

– По сведениям из госпиталя, в самое ближайшее время он будет обследован на ВВК и, по всей видимости, выписан.

– Хорошо. В отношении Седова продолжайте наблюдение и будьте готовы к тому, что в скором времени его батальону будет поставлена новая боевая задача на Кавказе. Поэтому заранее свяжитесь с Федотовым, он в курсе задач батальона, и обсудите необходимые мероприятия…

Через три недели после операции с меня наконец-то сняли бинты и вызвали на ВВК. С утра пораньше госпитальный парикмахер привел меня в порядок, и я направился к кабинету главврача. Тут собралась солидная толпа ранбольных, ждущих вызова в кабинет. Пожилая медсестра, открыв дверь кабинета, вызывала их вовнутрь. Очередь двигалась довольно быстро, и скоро я зашел в кабинет. За длинным столом, покрытым белой скатертью, сидело семь человек: шесть медиков и Козодаев. Перед ними лежали стопки историй болезней, в которых они делали записи. Напротив стола стоял стул с высокой спинкой, куда меня пригласили присесть. Председатель комиссии, пожилой полковник медслужбы, посмотрев историю болезни и мои заштопанные раны, спросил, как я себя чувствую. Получив положительный ответ, он поставил свою резолюцию в моей истории болезни и отпустил с богом, пожелав при этом больше в госпиталь с такими ранами не попадать. Вот и весь ВВК. Чуть позже вышедший из кабинета Козодаев сообщил, что сразу после обеда я могу на складе получить вещи и форму. Свое удостоверение я получу у него, а остальные документы – в строевой части, как только они будут готовы. Он же предложил мне свою помощь в получении места по литеру на сегодняшний поезд. Я был только «за». Кроме меня, из командного состава на выписку больше никто не попал.

После обеда, предварительно искупавшись в душе, я направился на вещевой склад, расположенный в подвале нашего корпуса. У входа туда собралось с десяток человек, выписанных из госпиталя, довольно громко обсуждавших ход получения и выдаваемые вещи. Имущество выдавали трое – пожилой старшина и две молоденькие девушки, с трудом таскавшие мешки с имуществом бывших раненых. Чтобы найти нужный мешок, девушкам приходилось довольно долго разбирать надписи на бирках. Вещи, в которых доставили сюда бойцов, были выстираны, отремонтированы и отглажены. Хоть нежные женские руки, отстирывая пятна крови, сильно потрудились, тем не менее следы от них все равно оставались. Как и заштопанные дырочки от пуль и осколков. При отсутствии какого-либо элемента обмундирования старшина с печалью в глазах доставал из своих запасов новое. Получая вещи, бойцы тут же на скамейках коридора переодевались и, дождавшись друзей, поднимались в строевую часть. Мне спешить было некуда. Поезд вечером, а до него еще куча времени, так что я спокойно дождался конца очереди.