Кольцо с тремя амурами - Анна Князева

Дверь кабинета открылась, оттуда вышел плотный пятидесятилетний мужчина и направился по коридору к лестнице. Заглянув в какую-то дверь, сказал:

– Я на обед.

– Хорошо, Михаил Андреевич, – ответил девичий голосок.

Дайнека двинулась следом, спустилась по лестнице и вышла из поликлиники. То отставая, то шагая с ним вровень, она лихорадочно соображала, что предпринять. Догнать, остановить и потребовать разговора было бы неуместным. Человек шел на обед и, скорей всего, не собирался ни с кем говорить. Можно было дождаться, пока он вернется, и навестить его в кабинете. Тогда для чего она сейчас шагала за ним?

Чем дольше продолжалось преследование, тем бессмысленней оно становилось. Наконец Суворов свернул во двор и набрал код на подъезде. Дайнека заторможенно смотрела, как он исчезает в темном проеме и как неумолимо закрывается дверь. В последний момент она все-таки юркнула вслед, и железная дверь прищемила подол ее цветастого платья. Выдернув его из щели, Дайнека поднялась на первый этаж, свернула к лестнице… и нос к носу столкнулась с Суворовым. Он схватил ее за локоть и отчетливо произнес:

– Зачем вы за мной следите?

– Я? – испуганно спросила она. – Вовсе нет.

– Вы преследовали меня от самой поликлиники! Зачем?

– Отпустите! Мне больно!

– Отвечайте на мой вопрос!

Дайнека закрыла глаза и быстро сказала:

– Мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

– О Лене Свиридовой.

Хватка сразу ослабла. Дайнека искоса посмотрела, что будет дальше. Он распахнул дверь.

– Заходите в квартиру.

– А если я не пойду?

Суворов строго спросил:

– За кого вы меня принимаете?

Дайнека послушно вошла в квартиру, и за ней захлопнулась дверь.

– Итак, зачем я вам нужен?

– Вы были другом Лены Свиридовой?

– Я не был ей другом, – помолчав, он уточнил: – Я любил ее.

– Что изменилось в ее жизни перед тем, как она пропала?

– Она меня предала, – тихо сказал Суворов.

– Можете объяснить, в чем было дело?

Михаил Андреевич огляделся, понял, что до сих пор стоит у двери, и пригласил:

– Давайте пройдем в комнату.

Они сели за стол друг против друга.

– Вы сказали – она предала. В чем?

– Сначала скажите, кто вы такая и к чему весь этот разговор.

Ей пришлось рассказать про паспорт и сумочку. Поразмыслив, рассказала еще про Труфанова, на что Суворов отреагировал нервно и очень серьезно.

– Думаете, если расскажу, то помогу ее разыскать?

– Или найти убийцу… – уточнила Дайнека. – Могу я продолжить?

– Спрашивайте.

– В чем она вас предала?

Суворов заговорил медленно, не поднимая глаз от стола.

– Мне казалось, что у нас была большая любовь. Такая, как в книжках или в кино, когда один день без любимой – не жизнь. Нас объединяли мечты, юношеские надежды, общие предпочтения… – с каждым словом его голос делался уверенней и наконец зазвучал страстно и с горечью, как будто здесь и сейчас он переживал былые чувства. – Между нами существовало нечто большее, то, что называют родством душ. Иногда в ответ на чью-то фразу мы хором произносили одни и те же слова. Какой-то пустяк вызывал у нас безудержный взрыв смеха, и мы пускались в такой разгул, что долго не могли успокоиться. Это было огромное счастье, и оно закончилось в один день…

– Лена говорила, что любит?

– Нет. Но я всегда это чувствовал. Прошло столько лет, и я многое понял. В конечном счете, любовь бывает разной… Иногда она принимает такие причудливые формы… С годами я смирился и успокоился. Даже если она меня любила как друга или как брата – я благодарен ей за эту любовь.

– И все же, что между вами произошло?

– Я поступил в институт и уехал учиться в Красноярск, а Лена заканчивала школу здесь, в Железноборске. Мы виделись по выходным. В каникулы все дни проводили вместе. В тот день, когда Лена не вернулась домой, я был на занятиях в Красноярске. На лекциях мы обычно сидели со школьным другом Юркой Сорокиным. Как вы понимаете, он тоже был родом из Железноборска. И вот в тот день я заметил, что он хочет мне что-то сказать. Знаете, как это обычно бывает: намекнет – и в сторону, скажет пару слов – и сам испугается, начнет – и вдруг замолчит.

Посмотрел я – такое дело. И говорю: «Ты или скажи, или заткнись». Тут его прорвало: «Твоя Ленка с мужиком взрослым встречается!» Я – к нему: «Откуда ты знаешь?» Короче, выяснилось, что его мать работала тогда в гостинице горничной или уборщицей, в общем, номера убирала. Она заметила Ленку с одним командированным.

– Там, в номерах? – спросила Дайнека.

Суворов покачал головой.

– Нет. Она видела, как Ленка садилась к нему в машину.

– И что вы сделали?

– Сначала набил Юрке морду. Потом сбежал с лекции и – прямиком на автобус. В семь часов вечера приехал в Железноборск и сразу в городской Дом культуры.

– Но мать Свиридовой сказала, что вы приехали только назавтра.

– Погодите… – поморщился Михаил Андреевич. – Откуда ей было знать?

– Ладно, – согласилась Дайнека. – Вы встретились?

– Я ждал ее в боковом кулуаре. И когда она вышла из кабинета и прошла мимо меня, схватил и затащил в зрительный зал…

– В амфитеатр? – Дайнека замерла.

– Я не знаю, как называется это место в самом конце зала. Там еще ступеньки и лестница, а потом ложа и кресла. Там было очень темно, но это было как раз кстати.

– Почему кстати? – разволновалась Дайнека. – Для чего вам была нужна темнота?

– Вы неправильно поняли, – попытался оправдаться Суворов. – Я этого не планировал. Просто так вышло.

– О чем вы говорили?

– Я спросил ее, правда ли то, что сказал Юрка.

– А она?

– Сказала, что правда. И еще, что любит другого.

– А вы?

Суворов сжал губы и на глазах побледнел.

– А я сделал то, чего никогда себе не прощу… Я ударил ее и сказал: «Будь ты проклята!»

– Что было потом?

– Она убежала.

– Вот вы сказали, что темнота была кстати. Почему?

– Потому что я плакал…

– А как же так получилось, что вас никто не увидел?

– Не знаю. Я вышел из Дома культуры, сел в автобус и вернулся назад, в Красноярск. В субботу отсидел на занятиях и приехал домой. Пошел к Ленке, а ее уже нет…