Потрошитель в Зазеркалье - Сергей Евгеньевич Шилов

по нему, данный орк при жизни был младшим вождём. Это что-то вроде лейтенанта. Заворачиваю в него гриб и привязываю к спине орочьим ремнём. В распущенном состоянии он превращается в кожаную верёвку, достаточно длинную, чтобы спускаться с крепостных стен.

Подхватив, теперь уже своёй топор и круглый щит, иду к башне. Гриб за спиной, конечно, мешает, но я так много времени потратил, пока брал его под контроль, что бросать жаба душит. К тому же не факт, что в башне будут зомби, а запасное тело никогда не помешает.

Переступив тело собаки со сквозной дырой вместо морды, вхожу в башню как к себе домой. Ни дверей, ни охраны. Ну, с дверями ясно. Орки их в принципе не любят. Потому что раньше жили как японцы. В сейсмически опасных районах, но строить дома из бумаги или хотя бы шкур не хотели. Наоборот, чем из более тяжёлых предметов был построен дом орка, тем он считался смелее, богаче и удачливее. Последнее особенно ценилось. Вот решит вождь собрать очередной поход во славу Древних Богов — а о критериях отбора достойнейших думать не надо. Воины что могли себе позволить после каждого землетрясения строить новый каменный дом, причём оставаясь живыми после разрушения предыдущего, и были отмечены богами для благого дела. Не достойные же просто не выживали.

Говорят, что данную культурную особенность оркам подсказали тролли, кровно заинтересованные в контроле численности населения своих основных конкурентов. Помню, меня позабавила эта история их учебника средней школы. Но сейчас не до смеха. Времени в обрез, но оставлять дело незаконченным против моих правил. Просто надо ускориться.

Вхожу внутрь и, несмотря на полную темноту, вижу, что башня — бутафория. Да зомби видят не хуже призраков. Вся башня — просто четыре стены, даже без потолка. Его заменяет переплетение чьих-то больших рогов и бивней, протыкающих стены насквозь наверху и придающие башне эпатажно-грозный вид.

Зато есть подземных ход. И он даже освещён щедро утыкавшими его стены гнилушками.

Классика — светящиеся маленькие грибы на корнях мёртвых деревьев освещают зелёным светом дорогу спешащего под землю зомби. Ход шёл под углом градусов в тридцать и не имел чего-то похожего на ступени. Так что неудивительно, что я немного разогнался. Кто ж знал, что культисты тоже не признают дверей? А может они просто мешали бы зову и ауре чёрного лотоса вырываться из-под земли?

В общем, я на полном ходу выскочил в подземную пещеру — а я помню, что ничего хорошего в этом мире в таких местах не происходит. Но я немножко торопился. И когда понял, что не успеваю затормозить, было уже поздно. Пришлось сделать вид, что всё так и задумано, и с радостным воплем «ВААААХ!» ворваться в кружащийся вокруг метрового цветка чёрного лотоса хоровод горгон.

_________

* Все вопросы о том, как связана государственная служба с умением плеваться ядом — к Максу Фраю. А те, кто заинтересовался, темой грибной революции, наберите в Ютубе запрос «Почему Ленин гриб» и прослушайте культовую лекцию главного российского кастанаведа (исследователя Кастанеды) — Сергея Курёхина о связи галлюциногенных грибов с октябрьской революцией.

Глава 17. Чёрные зеркала

Горгоны считались вымирающим видом монстров. И никто по этому поводу не переживал. По легенде, когда-то давно они были племенем амазонок. Из-за радикального политического курса их руководства, они убивали всех рождающихся у них мальчиков. Мужчин, с которыми знакомились на стороне, тоже убивали, когда они больше были не нужны для продолжения рода.

Из-за такой политики мужчины в близлежащих землях скоро кончились и амазонки перешли на человекоподобных монстров. А когда кончились и они, на не очень человекоподобных.

В результате получилось племя женщин со стильными причёсками из ядовитых змей и маникюром в виде десятисантиметровых когтей. Но истребляли их не из-за этого, а из-за активной жизненной позиции, которой они называли свою борьбу против мужского угнетения. Все остальные называли это несколько иначе. Это, плюс, развившийся в качестве сексуальной компенсации ультрасадизм, привёл к закономерному геноциду их вида.

И вот я вижу восемь почти живых горгон, танцующих в круге вокруг лотоса. Почти, потому что чувствую живую ци в их телах, но их движения дёрганые, как у марионеток.

Анализировать некогда. Кроме склонности к многодневным пыткам пленных мужчин, горгоны известны как хорошие воины. Когти, способные рвать лучшие кольчуги, ядовитые змеи, предоставляющие множество интересных тактических приёмов боя, и на закуску — гипноз ярко зелёных, светящихся в темноте глаз, способный замедлить движения ровно до того, чтобы тебя укусила змея, впрыснув парализующий, но не блокирующий боль яд. Последующие за этим несколько суток вивисекции не то, как хочется провести последние дни жизни.

Прикрываюсь щитом от возможного нападения слева и сношу топором голову ближайшей горгоне. Странно, но та не сделала, ни одного движения, чтобы защититься. Если не считать таковым поворот головы на сто восемьдесят градусов, чтобы видеть, кто её убивает. А я вижу, что у неё зашит рот. Судя по общему молчанию, у остальных танцовщиц тоже.

Обезглавленное тело падает, а голова остаётся висеть в воздухе со вставшими дыбом змеями.

Но это ещё не все странности. Никто из семерых оставшихся не кидается на меня с целью затеять брачный поединок. Хотя может зомби их не интересуют? Но тогда почему они все задёргались, будто группа паралитиков в бассейне, которых учат синхронному плаванию электрическими разрядами?

Отступаю на пару шагов назад. Ага, теперь понятно. Спокойно посмотрев на композицию, вижу, что все горгоны связаны тончайшими нитями. Змеи на их головах, пальцы на руках и ещё десятки мест их обнажённых тел проткнуты большими рыболовными крючками. Они связаны между собой таким образом, что движение каждой горгоны причиняет боль всем, а всех — каждой.

После моего нападения их скоординированные движения распались, безголовое тело упало внутрь круга, нарушив механизм круговорота боли.

Даже зная, что горгоны получают по заслугам, смотреть как они корчатся, вырывая друг у друга, куски плоти неприятно. Сношу голову дёргающейся прямо передо мной и начинаю бежать вокруг, работая топором. Ещё шесть взмахов и все горгоны получают упокоение.

Понятно, почему их тела падают на пол, а головы нет. На потолке, над лотосом на манер люстры висит большое круглое зеркало. К его бронзовому ободу крепятся нити с крючками, воткнутые в челюсти змей. Восемь голов ставшие после смерти фанатами Михаила Горшенёва медленно вращаются вместе с зеркальным колесом по часовой стрелке. Теперь понятно, почему никто из горгон не покусился на чёрный лотос, впитывающий их страдания. Но мне-то никто