Вдоль по памяти - Анатолий Зиновьевич Иткин

интересен объект, ему скучно рисовать с натуры, такое впечатление, что он смотрит на натуру одним глазом или вообще не смотрит. Характер и особенности фигуры натурщицы его не интересуют. Взгляните на эти бусы на её шее, ведь они круглой формы — шарики, а у Лосина — продолговатые леденцы. Так можно рисовать, повернувшись к натуре спиной».

Но композиционное рисование Вени Дехтерёв высоко ценил, хотя из соображений педагогической этики вслух его хвалил редко.

Веня отдавал должное Дехтерёву как культурному человеку и педагогу, однако меж ними чувствовалась некая психологическая несовместимость. Среди учителей он был близок с Юрием Петровичем Рейнером, который нравился ему и как человек, и как художник.

На третьем году обучения нам предложили выбрать одну из трёх графических техник для дальнейшего совершенствования в ней. Сначала мы попробовали все три: литографию, ксилографию и офорт. Я остановился на литографии, Веня — на гравюре.

Михаил Владимирович Маторин дал ксилографам в качестве первого задания резать гравюру по рисунку Александра Агина: портрет Плюшкина. Эталоном, конечно, была работа Валентина Бернардского. Нужно было сделать не хуже. Они резали с большим азартом. У всех, на мой взгляд, получилось довольно прилично, но очень одинаково. Позднее, когда они гравировали свои собственные композиции, Веня отличился. Его иллюстрации к «Щелкунчику» Гофмана, резанные на дереве и линолеуме в два цвета, были сделаны мастерски. Сцена, где Дроссельмейер демонстрирует детям нарядную ёлку, запомнилась надолго — и не только мне одному.

К концу третьего года обучения Борис Александрович Дехтерёв, будучи одновременно главным художником «Детгиза», нашёл, что некоторые его ученики, в том числе и Веня Лосин, обладают уже навыками рисования, пригодными для реального производства, и предложил Вене работу в детском издательстве.

Первая книжка с иллюстрациями Вениамина Лосина, вышедшая в свет в 1954 году, была сборником сказок Рахили Баумволь «Голубая варежка». Я думаю, что в ней уже ясно обозначилось своеобразие этого художника, его умение изображать всё на свете — особенно детей — тепло и трогательно.

Первые годы после окончания учёбы, завершившейся в 1956 году дипломной серией иллюстраций к «Трём толстякам» Юрия Олеши и красным дипломом, Веня успешно работал в «Детгизе», получая заказы почти без перерывов. Однако его творческое своеобразие, вероятно, не всегда совпадало с господствующим в этом издательстве вкусом, и стиль работ самого Дехтерёва Вене не нравился. Когда рядом с монополистом «Детгизом» возникли новые издательства — «Малыш» и «Советская Россия», — Веня стал охотнее работать в них. В это же время он сотрудничал с журналом «Мурзилка» и др.

С этой поры наши с Веней пути несколько разошлись. Я оставался верен «Детгизу», а он перекочевал в «Малыш». Там образовалось знаменитое содружество Лосин — Монин — Перцов — Чижиков.

В Доме творчества художников на Челюскинской. Я крайний справа

Воспоминания о деятельности и дружбе этой четвёрки естественно ждать от ныне здравствующих Владимира Валерьевича Перцова и Виктора Александровича Чижикова, я же хочу поговорить о Вене Лосине отдельно.

Вениамин Николаевич обладал феноменальной зрительной памятью и наблюдательностью. Кладовая его наблюдений пополнялась без особых усилий, органично, просто благодаря естественному интересу к повседневной жизни. То, что иные мастера накапливали постоянным рисованием с натуры, набросками, зарисовками и штудиями, Лосин запоминал без усилий. В его наследии нет карманных альбомчиков, записных книжек и прочих атрибутов обычных художников. Когда, начиная работу, он оказывался перед чистым листом бумаги, воображение выдавало само собой нужные типические образы персонажей услужливо, без особых понуканий. Оставалось лишь грамотно, толково и красиво это изобразить. Одним словом, специфическим даром иллюстратора Веня обладал в совершенной степени и очень рано. Войдя в зрелый возраст, он обнаружил тяготение и интерес к древней истории: русской и мировой. В связи с этим его библиотека наполнилась множеством научных книг по данной теме. Мы, его друзья, постепенно начали замечать, что он становится экспертом-историком по средневековой Руси. Заявив таким образом о себе в издательских кругах, он стал получать соответствующие заказы на иллюстрирование.

Таким образом наряду с весёлыми и забавными русскими сказками «Репка», «Курочка Ряба» и «Денискиными рассказами» Драгунского стали появляться монументально-поэтические «Былины», «Слово о полку Игореве», пушкинское «Сказание о вещем Олеге», «Снегурочка» Александра Николаевича Островского.

В быту это был первоклассный остряк, центр весёлой компании, мастер каламбуров, застольных шуток и розыгрышей. Его bon mots[7] многократно повторялись всеми знакомыми и незнакомыми. Помню, в 2005 году мы с женой были приглашены на его с Татьяной золотую свадьбу. В тот вечер Веня был особенно оживлён. Он сказал: «Когда муж бьёт свою жену в день золотой свадьбы, это называется золотое сечение». Этот человек, богато одарённый и умный, умел хорошо и красиво дружить, был справедлив и несуетен.

Казалось бы, такой остряк, весёлый балагур и оптимист должен легко сходиться с людьми, быть неуязвимым для обид и полным благодушия. Но это не так. Однажды Веня попал в Боткинскую больницу на некую операцию. Я там его навестил. Идя по коридору, я увидел его сидящим у окна в угрюмом одиночестве. Он был рад моему появлению, которого не ожидал. Он рассказал, что не в силах ни с кем общаться. Вся эта публика — и врачи, и сёстры, и особенно больные — вызывает у него отвращение: что ни слово, то пошлость. А на пошлость у него был беспощадно намётан глаз. Он не щадил даже невинной пустяковой пошлости. Одним из любимых его изречений было: «Будь только умницей, остальное у тебя есть!»

Я считаю его крупнейшим мастером книжной иллюстрации. Его творчество хорошо известно за рубежами России, в частности в Японии, для которой он много работал. Японские дети через рисунки Вени воспринимают образы русских сказок «Репка», «Курочка Ряба» и многих других. По тому объёму художественной литературы, что Вениамин Николаевич проиллюстрировал за свою долгую жизнь, культурная часть общества должна бы знать и благодарно помнить его имя. Однако художник — не артист, что вечно маячит на экранах кино и телевидения. Когда умирает актёр даже средней одарённости, этот факт подлежит всенародному оглашению. Газеты, радио и ТВ извещают о дате панихиды и похорон. Из художников у нас мало кто удостоился такой чести. Чаще они уходят втихую.

Вот и Вениамин Николаевич Лосин, к сожалению, на своей родине не получил сполна всех почестей, что ему причитаются по справедливости.

Женя Монин

Женя Монин, также учившийся в нашей школе — прирождённый сказочник. Кажется странным, что после художественной школы он поступил и прошёл полный курс архитектурного института. Говорят (я не