Конец света - Василий Головачев

Свирин с каменным лицом сделал шаг вперёд.

– Не вам решать… её судьбу!

– Но-но-но, капитан, не забывайтесь, она моя дочь!

– Отмените программу!

– Да какая муха тебя укусила?! Она любит другого!

– Отмените… программу!

Калажников хмыкнул, разглядывая командира батальона «Аргус» так, будто видел его впервые, приободрился.

– Дистанционно это сделать невозможно, надо привести её сюда, уложить в программатор.

– Но если мы уничтожим лабораторию…

– На даче у меня стоит точно такой же программатор. Найдёте Дарью – нейтрализуем «закладку».

– В таком случае никуда не полетим до тех пор, пока Дарья не будет со мной. Я усилю охрану лаборатории, никуда не выезжайте, пока я не дам отмашку.

– Но, дорогуша, – окончательно осмелел Калажников, – здесь я распоряжаюсь!

Свирин сделал ещё один шаг, сгрёб его за отворот рубашки мощной ладонью, стиснул шею, проговорил тяжело:

– Ждите, если хотите жить!

Повернулся и вышел.

Калажников, побелевший, испуганный, нервно поправил воротник, схватил бутылку виски и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Вспотел. Плеснул из графина на руки воды, смочил щёки, вытерся, прошёлся по кабинету, успокаиваясь. Сказал глухо:

– Скотина! Тебе бы тоже не мешало «закладку» всунуть…

Позвонил Каштельянцу:

– Зайди.

Пока помощник отсутствовал, он успел сделать ещё несколько звонков, в том числе в банк «Юг-траст», чтобы подготовили документы на транзакцию крупной суммы денег за рубеж. Затем связался с юристами, отдал распоряжение срочно продать квартиру на Рогова и перевести активы лаборатории в оффшоры Виргинских островов и Бангладеш.

Заявился Каштельянц, озабоченный своими проблемами.

– Похоже, мы подбираемся к дистанционному векторному абсцессу, – сказал он. – Юрка Рубахин нашёл лазейку в переносе кварк-глюонных взаимодействий…

– Короче!

Кирсан Вольфович с недоумением вскинул глаза на патрона.

– Если его надежды оправдаются, мы сможем дистанционно управлять закладкой эгана. Не надо будет совать испытателей в программатор.

– Собирайся, – сказал Николай Наумович, слушая его вполуха, просматривая файлы в компьютере, – уезжаем.

– Куда? – не понял Каштельянц.

– За кудыкины горы. – Помощник изумлённо молчал, и Калажников повернулся к нему: – На нас объявлена охота, Вольфович, пора рвать когти.

– К-какая охота? – заикнулся толстяк.

– «Контора» решила избавиться от нас, а меня… да и тебя тоже, ликвидировать. Так что займись-ка чисткой железа, все материалы мы заберём с собой.

– Но я не… у меня же… – Каштельянц вспотел. – Всё бросить?!

– Хочешь жить – бросишь. Торопись, времени мало. И позови ко мне Дейнего.

Каштельянц поднялся, растерянный, сникший, ища взгляд патрона в надежде на то, что тот шутит.

– И куда мы… поедем?

– Полетим, в Германию пока, а там посмотрим.

– Надолго?

Калажников поморщился.

– Какая разница? Работать можно везде, а у нас козыри на руках, не пропадём.

– Я бы хотел… жена не поймёт…

– Детей ещё вспомни, их у тебя пятеро, насколько мне помнится? Все взрослые, обеспечены, все живут за границей, со всеми встретишься. А жена… – Николай Наумович рассмеялся, – жену мы тебе новую найдём.

Каштельянц вышел с ошеломлённым видом.

– Трус! – презрительно выговорил Калажников. – Размазня! Но ведь как голова работает! Даёт же мозги господь таким слизнякам?!

С робким стуком в кабинет протиснулись плотно сбитый программист Дейнего, похожий усиками на Гитлера в начале войны, в гигантских гаджет-очках, на внутреннюю поверхность которых его айфон мог выдавать картинки из Интернета. Но в отличие от Каштельянца, проявившего странную нерешительность, молодой специалист отреагировал на предложение босса лететь за границу без особого удивления. Задав несколько деловых вопросов, он убежал «собирать манатки».

Калажников окончательно пришёл в себя, мысленно пригрозил Коржевскому: мы ещё встретимся, генерал, я до тебя дистанционно дотянусь! – и продолжил методично уничтожать секретные документы.

Погони не было. Во всяком случае, «Ягуар» пересёк Москву от улицы Рогова, по Дмитровскому шоссе, до посёлка Северный без остановок и приключений.

Потапов поглядывал в зеркальце заднего вида с тревогой, готовый в случае необходимости продемонстрировать драйвовые возможности машины, однако в конце концов подуспокоился и попытался приободрить спутницу, безучастно вперившую взгляд в пространство.

– Пить хочешь?

– Нет, – едва слышно ответила Дарья.

– Ты вообще сегодня что-нибудь ела? А то у тебя такой вид, будто ты после великого поста.

Девушка отвлеклась от своих невесёлых мыслей, слабо улыбнулась.

– Ты тоже не выглядишь довольным жизнью. Весь в синяках.

– Держу пари, что я ещё не умер!

Она положила ладошку на сгиб его локтя, он накрыл её своей ладонью, они переплели пальцы, глядя друг на друга.

Сзади посигналили.

Потапов очнулся, включил поворотник: они проехали поворот на Северный проезд и собирались повернуть на дорогу, ведущую к деревне Афанасово, возле которой и была расположена дача Калажниковых.

Гудок раздался снова: сигналил полицейский «Опель».

Потапов чертыхнулся в душе. Встречи с инспекторами ДПС уже превращались в некую негативную систему, и на ум невольно приходили тревожные мысли – не следят ли за его спорткаром взлелеянные «конторой» «мастера машинного доения».

Он завернул за угол, остановил машину напротив старенькой церкви.

– Посиди, не вылезай, что бы ни случилось.

– Ты думаешь, это за нами? – встревожилась Дарья.

– В последнее время мне везёт на душеспасительные беседы с полицией, – улыбнулся он. – Будем надеяться, что на сей раз не придётся доказывать свою невиновность, правил я не нарушал.

Он вылез из машины.

К нему подходил рослый инспектор с дубинкой в руке. На левом предплечье полицейского висело плотно пристёгнутое устройство, напоминающее старинную рацию в виде пенала. Он небрежно поигрывал своим полосатым жезлом и с кем-то разговаривал, судя по шевелению губ. Нынешние мобильные телефоны имели почти невидимую гарнитуру, которая могла крепиться где угодно – на ухе, на горле, на щеке и даже во рту. Неторопливо подойдя к Потапову, он кинул ладонь к виску.