Хозяйка волшебной лозы - Елизавета Соболянская

Фургоны, скрипя и потрескивая, повернули к главному дому, и работники проводили их тоскливыми взглядами. Им тоже хотелось праздника, но громкие крики Примы Рокуэлл не обещали ничего хорошего. Сестра синьора Портэлла честила всех лентяями и бездельниками, запрещая экономке подавать даже разведенное водой вино, которое традиционно подносили тем, кто плясал в давильном чане.

Обеденный перерыв кончился. Я вздохнула, натянула шляпу и снова отправилась срезать грозди.

Вечером у шато не было костров – синьора Прима запретила тратить топливо. Не было песен и танцев – от музыки у почтенной дамы болела голова. Наполненные соком бочки накрыли парусиной и оставили на солнце, чтобы содержимое забродило. Синьор Рокуэлл не приказал выкатить бочку прошлогоднего вина, чтобы молодое вино было лучше прошлогоднего.

Работники молча разошлись по домам.

Я тоже ушла к своему домику. Вымылась у родничка, переоделась и села на крыльце, чтобы полюбоваться звездами, подышать ночной прохладой и съесть скромный ужин.

Когда из темноты внезапно появился темный силуэт – я вздрогнула. Потом рядом мелькнул свет прикрытого фонаря, и к моему жилищу вышел Роналдо. Я напряглась. Нынешний владелец шато был весел, улыбчив и… пьян.

– О, прекрасная синьорина любуется звездами! – громогласно воскликнул он, заметив меня.

Я промолчала. Знала, что с пьяными порой говорить бесполезно.

– А почему синьорина одна?

Он подошел совсем близко, склонился, пошатываясь. Попытался заглянуть мне в глаза, а потом вдруг протянул руку и вцепился мне в волосы:

– Вот ты и попалась, сучка! – довольным тоном проговорил он, – все знают, что в ночь сбора урожая ведьмы теряют свои силы! А теперь я возьму тебя прямо на этом крыльце! И буду приходить, когда пожелаю! А ты будешь раздвигать ноги, как только я прикажу!

Он отбросил фонарь, который мешал ему, и, склонив мою голову к доскам, завозился одной рукой с завязкой штанов. Это промедление дало мне шанс – у крыльца стояло пустое ведро. Подвывая от боли, я схватила его и, не глядя, ударила назад. Раздался хруст, крик, а потом глухой удар и все стихло.

Дрожа, я обернулась и увидела, что Роналдо лежит на дорожке, не подавая признаков жизни. Край ведра угодил ему в переносицу, от боли злодей отшатнулся, споткнулся о собственный фонарь и рухнул на землю, ударившись головой.

Я медленно встала и поняла, что надо бежать. Даже если я его не убила, такого мне не простит ни сам Роналдо, ни его мамаша. Только куда бежать? И тут я вспомнила те самые фургоны бродячих артистов! Их не приняли в шато, и они поехали дальше, в Мурсию – ближайший к шато городок. Если быстро собрать вещи и выйти прямо сейчас, я успею в город к рассвету.

А там… посмотрим!

Голова болела, из глаз, не останавливаясь, текли слезы, но я быстро выгребла из шкатулки все деньги, взяла корзинку, с которой меня выгнали из шато, сложила туда белье, хлеб, сыр, бутылку вина, запас сушеных трав, теплые носки и ночную сорочку. Сверху уложила скрипку. На себя же надела все теплое, что смогла найти. Осенние ночи уже стали прохладными, и кто знает, сумею ли я что-то заработать до зимы?

После всего я выскользнула из дома, заперла дверь, увидела, что Роналдо дышит, и с огромным облегчением заспешила к дороге. Шато дядюшки Портэлла придется выживать без меня.

В Мурсию я шла обходными тропами, стараясь, чтобы редкие огни шато оставались далеко в стороне. Грудь разрывалась от злости и обиды. Эти Рокуэллы умудрились испоганить мою жизнь. Причём в тот самый момент, когда я понадеялась, что мне удалось найти немного покоя.

До небольшого городка я добиралась больше часа. В лесу пару раз слышала волчий вой и замирала, вспоминая, всё что слышала на уроках биологии. Вроде бы волки летом сыты и не нападают на людей? А морозными зимами, наоборот, выходят к жилью. Сейчас была осень. До морозов ещё далеко. Вот только знают ли об этом расписании сами волки?

К счастью, мне повезло. Лесного зверья я не встретила. Может, потому что шла по самому краю, не углубляясь в опасные заросли.

Было уже совсем темно, когда я ступила на мощёные улочки Мурсии. Городок всегда казался мне тёплым и ласковым. Возможно, именно из-за своего названия.

Мы с дядюшкой Одэлисом иногда заезжали в Мурсию, чтобы развеяться или закупиться необходимым для шато.

Воспоминания о синьоре Портэлле больно кольнули сожалением. Как же хорошо и спокойно мне жилось, когда старик был рядом. И как же стало невыносимо теперь, когда его нет.

Знаю, что это эгоистичные рассуждения. Я должна скорбеть по дядюшке, а не по своей загубленной жизни. Но это всё было так неразрывно связано. Ведь именно благодаря ему, его заботе я так легко пережила переход в другой мир, предательство мужа и подруги. У меня до сих пор оставалось ощущение, что мой родной мир, где я родилась и выросла, – всего лишь сон.

А реальность – она всегда была здесь.

За размышлениями не заметила, как дошла до центральной площади Мурсии. Артисты всегда выступали здесь, и даже если их пригласили в какое-то поместье выступить на празднике, здесь наверняка знают, куда они поехали. В общем, я шла по городу, надеясь исключительно на удачу.

Мне действительно повезло, потому что аляповатые фургоны, хорошо различимые в свете факелов и костров, стояли здесь, окружив деревянную сцену. Значит, завтра будет представление, потому их и не прогнали куда-нибудь на окраину – позволили подготовиться.

К бродячим труппам здесь вообще относились удивительно тепло. Артистов привечали, не ругались за ночной шум и свет костров. На завтрак многие горожанки приносили им горячие булочки с чаем. Видимо, надеялись, что вдохновлённый свежей сдобой трубадур упомянет такую же сдобную горожанку в очередной балладе.

Сами артисты никогда не разочаровывали своих поклонниц. С аппетитом уминали приношения, а потом задирали горожанкам юбки, здесь же, в плотном сумраке шатров.

Сейчас актёры и акробаты сидели вокруг костра, дожидаясь, когда похлёбка в большом котле будет готова.

– Здравствуйте, – не дав себе времени передумать, я вышла в круг света. Пусть сразу увидят, что я не представляю опасности. А то мало ли как они реагируют на ночных гостей.

– Ну здравствуй, красавица, – с раскладного стульчика поднялся высокий худой мужчина. Его волосы вились и доставали почти до плеч. В свете костра я разглядела частую седину. Лицо было изборождено морщинами, а улыбка обнажала крепкие белые зубы. – С чем пожаловала к нашему огоньку? Хочешь усладить мою ночь своим телом?

– Боже упаси, – пробормотала я, чем вызвала взрыв хохота.

Кудрявый смеялся громче всех.

– Тогда что привело тебя к нам? – посерьёзнел он очень резко.

– Позвольте уехать с вами. Я могу быть полезной.