ЧВК Херсонес - Андрей Олегович Белянин

пахло подземельем, наоборот, воздух был чист и дышал ароматами горных трав. А вскоре перед нами развернулся настоящий скальный храм.

Высокие своды пещеры буквально сияли отражённым солнечным светом, падающим из-под потолка. В центре находилось нечто вроде ступенчатого алтаря, слева и справа высились огромные каменные быки с крыльями, украшенными синей и зелёной мозаикой.

Кажется, нечто похожее мы проходили ещё в шумеро-аккадском эпосе, но у этих ещё почему-то были длинные бороды, завитые колечками. Стены украшены очень реалистичными изображениями жрецов или стражей в длинных одеждах, с чем-то вроде копий в руках.

У копыт быков стояли бронзовые ларцы, украшенные чеканкой и литьём. Первым к ним и кинулся торопливый знаток всех языков на свете.

– Сокровища! Бро, ты реально крут! Без тебя бы сюда фиг попали. Герман, скажи?

– Каждый из нас специалист в своей узкой области, – весомо подтвердил он, – но никто не смог бы найти решение, если бы с нами не было человека, знающего историю искусств.

– А я его просто поцелую, – объявила девушка, но Герман решительно встал между нами:

– Поход не окончен, нам ещё может понадобиться его ясный ум и обширные знания.

– Ладно, милый, тебя я тоже поцелую!

– Не сейчас, – ещё строже обрезал наш суровый командир. – Ищите золотой меч.

Гребнева сморщила носик, но чисто из вежливости прошлась по пещерному храму взад-вперёд, и поскольку не обнаружила ничего похожего на греческие вазы, то быстро потеряла интерес к этому мероприятию. Причём её вряд ли можно было бы назвать ленивой, нет, просто ей было здесь откровенно скучно. Сокровища, золото, бриллианты и прочее не манили Афродиту, она была выше всего этого.

Зато наш специалист по древней металлургии и мрамору словно с цепи сорвался. Он раз десять обегал всю пещеру по кругу, заглянул во все щели, рыскал по всем углам, пытался вскрыть все ларцы (безрезультатно), обстучал все стены, ища то ли скрытые рычаги, открывающие новые проходы, то ли, наоборот, опасаясь коварных ловушек в стиле фильмов об Индиане Джонсе. Я пытался ему помогать, но в любом случае всё это изрядно отдавало больной одержимостью…

Денисыч же, наоборот, удобно устроился задницей прямо на алтаре и достал новую амфору. Иногда мне кажется, что его сумка – это какой-то портал в греческий алкомаркет или дьюти-фри. Ему больше ничего не было интересно: ни куда мы влезли, ни где этот меч, ни как нам всем отсюда выбираться. Невероятная лёгкость его отношения к миру – читай: феерический пофигизм – просто поражала.

– Мальчики, мы вообще надолго здесь? – явно начиная раздражаться, зевнула Гребнева.

Но к тому моменту мы с Германом взмокли и вымотались буквально как негры на плантациях Барбадоса и поэтому вежливо ответить девушке не могли, хорошо ещё не ляпнули чего, соответствующего настроению. Светлана зевнула ещё откровеннее, даже не пытаясь прикрыть ротик ладошкой, и кивком головы указала на алтарь:

– Загляните уже Дине под задницу, он сидит там на какой-то надписи. Может быть, это ключ?

Заглядывать под задницу знатока древних языков я отказался категорически – не мой стиль. Но великан Земнов не задумываясь бросился вперёд, поднял товарища за шиворот и просто пересадил на пол. Тот не обиделся, даже от выпивки не оторвался ни на секунду.

А на алтаре, где он только что столь вальяжно бражничал, действительно имелась вырезанная в камне чаша с круговой надписью непонятными буквами. Подобный шрифт был одновременно похож на арабский, иврит, древнерусскую клинопись, азбуку Морзе и что-то ещё совершенно мне незнакомое.

– Друг мой, прояви свои незаурядные способности, – Герман кротко выдохнул через нос и отобрал у Денисыча амфору. – Что. Тут. Написано?

– Банал… ный, это… жерт-в-ник. Жертвенник! Льёшь кр-р-ровищу, п-лучаешь этот… как его, запретный склад.

– Клад?

– А я чо сказал?! «Прольётся кровь, и чистотой своей насытит небеса, достойнейший получит в дар бесценное сокровище Тавриды»! Чо ещё не понятно?

– Значит, нам требуется совершить жертвоприношение? – сразу догадался я.

Как мне показалось, что первым, но трое сотрудников нашего музея почему-то смотрели на меня очень странными взглядами: Герман – со стыдом и болью, Светлана – с сочувствием, а Диня – даже с упрёком, как на последнего дурачка.

– Вы чего?

– Понимаешь ли, бро… Если в дохристианских европейских религиях речь идёт о жертвоприношении, то, как правило, это человеческая жертва. Конечно, в ряде случаев допускалась замена на коня или быка. Но сюда, как ты понимаешь, животное не затащить, значит… короче… Чо ты как этот, зема?!

– Как кто? – я непроизвольно сжал кулаки, но Герман встал между нами.

– Денисыч прав, жертвенник нужно наполнить. Но чья кровь в него потечёт, будет решать жребий.

– Глупости, – холодно обрезала девушка, капризно притопнув каблучком. – Мне очень нравится Александр, но он всего лишь человек. Его выбор предопределён.

– Какая ты нудная, Светка… но не дура, не дура…

Земнов расправил и без того широкие плечи, сдвинул брови и как главный в экспедиции принял решение. Он что-то долго говорил, но я вычленил главное: девушка не в счёт, потому что, простите, уже далеко не девушка, а древние боги предпочитают девственниц. Знаток языков тоже не прокатывает – в его крови больше вина, чем, опять-таки простите за тавтологию, этой самой крови. Остаёмся мы двое.

– Герман, не глупи. Ты не человек, ты герой!

– Вот именно, а кровь героев всегда текла на жертвенники. Я же достаточно проливал её в бою, чтобы испытывать страх.

Гребнева принялась заламывать руки, наш здоровяк начал искать палочки для жребия, Денисыч привычно раскупоривал очередное винишко, я же не понимал вообще ничего, потому что всё происходящее было как некий экспериментальный театр с новомодной постановкой древнегреческих трагедий. У нас теперь делают похожее в Екатеринбурге, кому-то нравится, кому-то нет, но за слово «афедрон» (задница!) со сцены даже премии от министерства культуры выдают!

Пока все были заняты делом, мне вдруг взбрело в голову самому хорошенько рассмотреть алтарь. И знаете, а эта чаша хорошо если вместила бы пол-литра жидкости. Но тогда вроде и не особенно страшно: кровопотеря не фатальная и в целом вполне совместимая с жизнью. Если это позволит нам забрать в музей редчайший артефакт, то почему бы и нет?

Я спросил у Германа. Он покачал головой, но тоже подошёл посмотреть.

– Друг мой, ты вновь прав! Наполнить чашу несложно, я легко сделаю это сам.

– Стоп, а если мы оба прольём кровь? Тогда вообще получится по двести пятьдесят грамм. Так можно?

– Две жертвы вместо одной? Богам такое всегда угодно.

– Я не о богах, – мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы