Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– Хватит, Торба, – поморщился милиционер. – Мы же оба знаем, какой ты добропорядочный. Было бы сейчас прежнее время, давно все нашли бы. А сейчас таких, как ты, полно, и ничего поделать с ними не можем. Демократия, – вздохнул он. – Знаем, что вор в законе, а посадить не получается. Уверены, что Отмычка именно у тебя украшения спер, а ты на свободе. Но его привезут не сегодня-завтра, он нам все покажет, и тогда хана тебе, Василь. И все ты нам как миленький выложишь. Это ты сейчас хорохоришься, жалобы пишешь и строишь из себя невинную овечку. А ведь все равно боишься. В сердце у тебя страх живет, по глазам видно. Я бы на твоем месте не пудрил мозги и рассказал все как есть.

– У вас все, господин подполковник? – Торба поднялся. – Я могу быть свободным?

– Да уж иди, – подписывая ему пропуск, недовольно проговорил милиционер. – Но я тебя лично арестовывать приеду.

– Я сообщу о вашем поведении в соответствующие органы, – предупредил Торба и, взяв пропуск, вышел.

– Я тебе устрою соответствующие органы! – зло пообещал подполковник. – Почему Отмычка там не колется? Накрыли бы этого молдаванина, и все дела.

– Адвокаты его уже в Генеральную прокуратуру обращались, – сообщил вошедший майор.

– Да знаю я, – отмахнулся подполковник. – Вчера меня на ковер вызывали. А я специально этого гада допросил снова, чтобы не думал, что закон на его стороне.

– Влипнешь ты, Степаныч! – хохотнул майор.

– Не привыкать. А этому я все равно расслабиться не дам, и где-нибудь он сорвется. Нервы часто заставляют человека ошибаться. Я уж думаю – может, подбросить ему что-нибудь? А то морда такая самодовольная, аж тошнит меня от него.

– Покоя не дают! – Сев на заднее сиденье, Торба достал сигареты. – Мне порой кажется, что однажды зайду в кабинет, а оттуда выйду под конвоем в наручниках. Но я тогда всех сдам. И буду знать, что не я один в камере, а по соседству со мной сидят Воевода и…

– И тогда твое место будет у параши, – не дал договорить ему сидевший за рулем Суриков. – И будешь выполнять роль путаны.

– Перестань, я же просил…

– Слушай, Торба, – притормозив перед светофором, адвокат ожег его взглядом, – если еще раз услышу подобное, я сам тебя прикончу, надоело твое нытье. Тебя брали, но выпустили, в апартаментах твоих обыск не производили. Значит, просто берут тебя на понт, нет у них против тебя ничего существенного. А ты все ноешь. Денег тебе дали, хотя я думаю, что зря… – Сзади просигналили две машины. Суриков завел свою. – В общем, хватит скулить и пугать, что ты нас сдашь. А не думаешь, что терпение не безгранично и тебя могут просто пришить?

– Не могут. У меня бумаги имеются, и там черным по белому написано, кто чем замаран и кто чем занимается. Я подстраховался, так что ничего вы мне сделать не сможете. А вот я вас всех посажу. Как только меня убьют или арестуют, что для меня одно и то же, сразу на стол…

– Идиот! – усмехнулся Суриков. – Даже если тебя арестуют, это не значит, что будешь сидеть. А вот если твои бумаги окажутся у ментов, точно сядешь и сдохнешь в камере. Впрочем, мы только об этом в последнее время и говорим. Хватит. Тебя сегодня хочет видеть Воевода, обговорить нужно что-то.

– А он не боится, – помолчав, спросил Торба, – что за мной установлено наблюдение?

– Проверяли мы, – успокоил его Суриков, – чисто за тобой. Сейчас на это тоже санкцию надо иметь. И на прослушивание, и на всякое такое. В общем, пока все нормально.

– Дай-то Бог, – Торба перекрестился, – чтобы все обошлось.

– Все будет в порядке. Только ты о том, что всех сдашь, прекращай болтать, а то точно шлепнут. Уж слишком все серьезно. Слушай, а что у тебя за дела с Григоряном были и с Петровым?

– А это тебя не касается. Что мое, то мое. И тебе до этого дела нет. С чего ты вдруг спросил?

– Да просто их имена в разговоре с Ганной всплыли. Ганна, правда, сразу прекратила этот разговор, но мне интересно стало. Ведь они дело с Воеводой имели, а потом в сторону ушли.

– Хорош, – недовольно проговорил Торба.

«Ганка – сучка! – подумал он. – Тянули ее за язык, что ли? Хотя этот адвокат хренов тот еще тип. Наверняка он не просто так упомянул этих двоих. Надо будет у Ганки все выяснить. Неужели она что-то ему сказала? Но если да, то когда? Странно…»

– А почему ты вспомнил о Петрове и Григоряне? – вслух спросил он.

Адвокат посмотрел на него в зеркальце и усмехнулся:

– Просто так. Они проявили неожиданную и непонятную мне тревогу за тебя. Неужели ты с ними за спиной Воеводы дела делал?

– Какие дела? – испуганно переспросил Торба.

– Значит, что-то ты с ними прокрутил! – Суриков засмеялся. – Да не дрожи ты, – успокаивая мгновенно побледневшего Торбу, проговорил он. – Мне все эти дела до лампочки. Просто дал тебе знать, что о тебе и они беспокоятся.

– За мной никто не следит, – уверенно говорила в сотовый Ганна. – Я бы обязательно заметила. Меня Василь предупредил, что могут следить, поэтому я… – Замолчав, стала слушать. – Да уж быстрее бы, а то все только обещаешь… – и снова замолчала. – Хорошо, – наконец улыбнулась она, – подожду. Василь сейчас нервничает очень. И все говорит, что, если его арестуют, сидеть он один не станет, а всех милиции продаст. Он так и сделает.

– Привет! – Войдя в комнату, Семен с улыбкой подхватил подбежавшего к нему мальчика лет семи и, подкинув, поймал и поставил на ноги. – Завтра поедем тебе грушу покупать, – сказал он. – Повесим ее у тебя в комнате. Но чтоб время тренировки знал, – строго предупредил он.

– Обязательно! – радостно воскликнул сын.

– Ужинать будешь? – выглянула из кухни молодая женщина.

– Конечно. Сейчас умоюсь и поем. Мне завтра с утра опять ехать.

– Семен, – недовольно проговорила жена, – неужели ты так и будешь сутками пропадать? К маме хотели съездить, и все никак не получается.

– На следующей неделе, – подойдя, он поцеловал ее, – обязательно поедем. Ты мне, Рита, ванну налей, а я кое-что посмотрю пока.

– Ох, Шерлок Холмс ты мой! – Улыбаясь, Рита вошла в ванную.

Семен достал из барсетки несколько фотографий и стал их рассматривать. Услышал звонок телефона.

– Пашка, – громко сказал он, – возьми трубку и узнай, кто там.

– Я возьму, – послышался голос жены.

Достав лупу, Семен стал рассматривать одну из фотографий.

– А я его где-то видел, – пробормотал он. – Это точно. Надо будет припомнить, где и когда.

– Семен, – позвала жена, – это тебя.

– Иду.

– Здравствуй, – услышал он, – это я, Кузьма Валентинович. Я говорил с твоим другом и сказал ему…

– Знаю, – перебил его Семен. – А что случилось?

– Мне надо срочно с тобой поговорить. Приезжай, если можешь.