Небо в фальшивых алмазах - Марина Белова

Мы обе хотели изменить будущее. Ей это удалось, она прожила счастливую жизнь, обрела семью, родила ребенка. Она взяла мое имя и вместе с ним мою судьбу. Это я Алевтина Соколова. Это я должна была стать Крошиной, чтобы делить с тобой радости и невзгоды, в богатстве и бедности, до последнего вздоха.

А с чем осталась я? С одиночеством в четырех стенах и пачкой писем, которые я писала тебе и не отправляла, чтобы не дай бог не навредить тебе?

Как я ошиблась! Я позарилась на чужую семью, а в итоге потеряла свою. Что я наделала?! Что-либо исправить уже поздно, тебя не вернуть. Мне остается лишь каяться и просить прощения у Бога. Возможно, он нас простит, и на том свете мы будем вместе. Очень надеюсь на это.

Прощай. Твоя… Теперь у меня нет даже имени. От одного я отвыкла, другое мне стало ненавистно. Значит, просто до встречи».

Я еще раз перечитала письмо. От волнения меня начало знобить. Я вернулась в постель и завернулась в одеяло.

«Вот так дела! Как же дождаться утра? – подумала я, лежа в постели. – Что же получается? Девочка Алла, которую мы ищем, – не кто иной, как Алевтина Крошина, она же настоящая Ада Цибельман. С ума сойти! Алина точно сойдет. Может, сейчас ей позвонить? Нет. Пожалуй, в три часа ночи звонить можно лишь в двух случаях: когда кто-то родился или кто-то умер. А Шура таки оказался прав. Ключ к разгадке лежал в моей сумке. Как это я сообразила прихватить с собой пачку писем. Ай да я, молодчина! Умница. Гений».

Похвалив себя, я расслабилась и заснула. Проснулась я в полном одиночеств, Бобби не в счет. Он спит в ногах хозяйки до тех пор, пока та не встанет и не выгонит его из-под теплого одеяла.

– Ау?! Люди! – прокричала я.

Дом ответил мне тишиной. Взглянув на часы, я поняла, что катастрофически проспала. Меня не захотели будить, и я продрыхла да половины десятого. В это время Аня давно уже в школе, Олег на работе, а Шура… Где Шура? Надо бы его поблагодарить за подсказку.

Я влезла в халат и помчалась на кухню, чтобы выглянуть на балкон. Балкон был пуст. Никто не блеял и не жевал ивовые прутья. Пол был чисто выметен, клочки шерсти, которых еще вчера было предостаточно, убраны.

– Если нет Машки, то нет и Шуры, – заговорила я сама с собой. – Жаль, что он со мной не простился, я хотела сказать ему спасибо.

Моя рука потянулась к телефонной трубке.

– Олег, – я решила все выяснить у мужа, – твой Шура уехал?

– Да. В восемь утра.

– А меня, почему не разбудили? Я бы с ним простилась.

– Я хотел, но Шура не разрешил тебя будить. Думаю, он за вчерашнее неловко себя чувствовал.

– А что было вчера? – удивилась я.

– Ну как же! Его коза вчера столько всего натворила! Ты всю ночь убирала, у тебя на кухне до трех часов утра свет горел, а он всю ночь терпел, не мог в туалет пройти, боялся на тебя нарваться.

– Надо же, какой стеснительный, – хмыкнула я.

– А сегодня утром, – продолжил Олег, – он попросил передать тебе привет, пожелать удачи и сказать, что ты на правильном пути, но жизнь полна неожиданностей. Что он хотел этим сказать, не знаешь?

– Олег, не морочь мне голову, – вспылила я. – Это твой друг! Разве я виновата, что он говорит загадками? Все, пока, мне пора на работу.

Не успела я положить трубку, как пришлось вновь ее поднять. Звонила Алина.

– Ну где ты? – капризно спросила она.

– А ты куда звонишь? Дома я, дома.

– Я так и думала, – протянула она.

– А что тут думать? Если ты набираешь мой домашний номер, а я снимаю трубку, то это может означать только одно – я дома.

– Я к тому, что голова у тебя не болит. Я вот сижу и строчу письмо в передачу «Жди меня». Не поверишь, застряла на первой строчке. «Здравствуй, дорогая передача».

– Алина, не напрягайся. У меня есть для тебя хорошие новости. Жди меня, – воспользовалась я заимствованным у передачи названием, – скоро буду.

Чтобы пресечь лишние вопросы, я положила трубку и бросилась одеваться, не обращая на телефонные звонки никакого внимания.

Алина сидела за своим столом и настырно водила ручкой по листку бумаги.

– Почему ты не воспользуешься компьютером? – спросила я.

– Пробовала. Что так не получается, что этак. Слова не складываются, хоть плачь. По большому счету мы об этой Алле знаем лишь то, что она лежала в лазарете на соседней койке с Адой Иволгиной, – нервозно пробормотала Алина и в сердцах скомкала лежавший перед ней лист.

– Не только, – спокойно сказала я. – Я, например, знаю, что ее фамилия была Соколова, и звали ее не Алла – Аля.

Алина встрепенулась:

– Откуда тебе это известно? Ты… ты ее нашла?

Она даже изменилась в лице, в глазах заблестели слезы.

«Как же она переживает, когда к финишу приходит второй!» – отметила я про себя, но лишний раз расстраивать подругу не стала и потому удачу решила поделить поровну.

– А знаешь, с женой Крошина ты оказалась права.

– Крошина? Какое отношение к Алле имеет жена Крошина?

– Читай, – я достала из сумки пачку писем. – Вчера утром Вера Семеновна мне разрешила порыться в бумагах сестры. Пачку писем Ады к Крошину я вынесла, чтобы прочитать на досуге. Эти письма – своего рода дневник. Она писала Леониду, всю душу в них изливала, а отправить не решалась. В этих письмах вся ее жизнь. Все читать долго, а вот эти два последних письма прочти обязательно.

Алина взяла первое письмо и впилась в него глазами. Она читала и хмурилась, потом взяла из пачки еще одно письмо. Прочитав несколько строчек, она, не сдерживая эмоций, резко сказала:

– Ну как ее назвать? Разве можно так себя не уважать? Лично мне все понятно. Мужик хотел усидеть на двух стульях. Дома заботливая и верная жена, на соседней улице преданная любовница. Разве плохо? А то, что из-за него две женщины всю жизнь страдали, ему было по фигу.

– Ты думаешь, Алевтина Павловна знала об изменах мужа?

– А то нет?! Не совсем же она дура? Наверняка она знала о сопернице, но продолжала любить этого мерзавца и не хотела портить ему карьеру. А надо так: не определился мужчина, скажем, в течение полугода, рви с ним отношения к чертовой матери.

– Алина, ты слишком прямолинейна.

– Какая есть.

– Может, он их обеих любил.

– Хорошая отмазка!

– Ладно, Алина, ты не отвлекайся, читай дальше.

Алина дочитала предпоследнее письмо и взяла в руки последнее. Она так же, как и я, несколько раз возвращалась к началу письма, пытаясь ничего не упустить.

– Так значит, они поменялись местами? Ада и Аля.