Северная буря - Джульет Э. Маккенна

Велиндре прыснула, покидая двор. Она надеялась, что на благо Эли Гален теперь лучше освоил любовное искусство, чем во времена, когда они все вместе учились и казалось возможным все. Ее улыбка угасла.

Главная дорога Хадрумале была почти пустынна. Несколько тележек подпрыгивали по булыжникам, везя хворост или мешки и сундуки неведомо с чем мимо закрытых портновских лавочек, мастерских мостовщиков, переплетчиков и чернильщиков. Один виноторговец убрал ставни, и помещение озаряли только свечи, радуя замерзших подмастерьев, лелеющих в ладонях кубки подогретого вина с ароматными травами и пряностями.

Велиндре замедлила шаг, уловив манящий запах свежего хлеба, только что из печи. Затем опять пошла быстрее. Едва ли она нынче в настроении перекидываться шуточками с колдунишками-новичками вдвое моложе нее. Перешагнув через канаву, по которой бежала грязная дождевая вода, она двинулась мощеной плитами дорожкой туда, где разнородные лавчонки сменялись древней каменной кладкой строения, которое, как ни странно, именовалось Новым Замком. Миновав густую тень привратницкой, украшенной резьбой, давно уже обветшавшей до неузнаваемости, Велиндре пересекла двор, где впадины в плитах, вытоптанные несчетными поколениями, заполняла темная влага. Порывшись под плащом, колдунья достала цепочку с ключами и отперла обитую железными бляхами дверь у основания главной башни. Внутри круто бежала вверх винтовая лестница. Щелкнув пальцами, Велиндре вызвала светло-голубое пламя, чтобы осветить себе дорогу по темным каменным ступеням. Не замедляя шага, она прошла мимо двери покоев на втором этаже. У дверей своего убежища на третьем она помедлила с ключами в руке, подняв взгляд по ходу молчаливой лестницы к покоям наверху.

Что бы сказал ей Отрик? Становилось все трудней вспоминать, как звучал его голос. Случались дни, когда его лицо расплывалось перед ее внутренним взором.

Велиндре отперла дверь и прошла в мастерскую, бросив бледный огонек в очаг, где уже лежало приготовленное топливо и теперь мгновенно занялось. Затрещала угольная пыль. Латунные держатели и натертые до блеска высокие шкафы из каштана по обе стороны от очага засияли, едва взметнулось пламя. Стена напротив очага справа и слева от узкой двери была увешана полками, где в четком порядке разместились книги и свитки. Между книгами затесалось несколько разнородных предметов: флейта из птичьей кости, стеклянный ящичек с собранием помеченных на ярлычках крылатых семян, высушенных и хрупких, как бумага. Там и сям попадались изображения птиц и морские виды, весьма точные и подробные, одни маслом, другие мелом или тушью.

Единственное кресло с высокой спинкой, обитое кожей, стояло у огня, два непритязательных стула без всякой обивки виднелись с торцов широкого стола, где ждали ее внимания переплетенные в кожу книги, подобранные по размерам, и стояли так, чтобы оказаться под рукой, чернильница и перья. Велиндре предпочла книгам свежие румяные булочки и кусок плотного желтого сыра, оставленные одной из здешних служанок. Толстый ломоть сдобы, густо намазанный сливовым вареньем, лежал на отдельной тарелочке, а рядом высилась небольшая фляжка красного вина и кувшин родниковой воды.

Что бы сделала Эли, если бы Гален предложил ей руку? Равнодушно подумав об этом, Велиндре отщипнула от одной из булочек. Знает ли эта чудачка, что он некогда вздумал делать предложение Велиндре? Он по-прежнему ищет нечто среднее между женой и матушкой, чтобы штопала ему носки, пришивала пуговицы, баловала вкуснятиной и никак не угрожала чародейским даром, превосходящим его собственный? Что же, это были не первые и не последние игривые отношения, которые для Велиндре испортило такое соперничество.

Отрик никогда не считал, что ему угрожают. Она налила полрюмки чудесного красного вина и, подняв глаза к гипсовой лепнине под потолком, молча почтила память старого чародея. Самый могущественный Властелин Облаков, какого видел Хадрумале за двадцать поколений, ни разу не знавал такой неуверенности.

Стоя у стола и потягивая вино, Велиндре глядела в окно поверх крыш на раскисшие луга с тусклой поникшей травой и соляные топи за ними, еще более унылые. Зимний ветер колыхал то в одну, то в другую сторону мертвый тростник. Велиндре наблюдала за приливами и отливами воздуха, заметными лишь тем, кто разделял ее склонность. За соляными топями волновалось еле видимое сегодня серое море, которое гонит постоянно меняющиеся облака и бури к скалистым облакам Хадрумале. Крутые волны, брызжущие белой пеной, незаметно растворялись в свинцовом небе. Велиндре следила, как влажный воздух над волнами поднимается медленно, но верно, не удержавшись и впитав соблазнительное тепло, принесенное нагретыми солнцем загадочными течениями, пронизывающими бездорожье океана. Едва согревшись, этот воздух воспарил в крайние верхние пределы небес. Велиндре следила, как клубящиеся потоки охлаждаются и нагружают принесенной влагой растущие кучевые облака. Теперь, отяжелев, охлажденный воздух бежал вниз, поднимая ветер, и тот еще выше взметывал волны, мрачные, с пышными брызжущими гребнями, и те рушились с неистовым плеском и ревом. А над ними все темнели облака, и первые вспышки молний предвещали близящуюся бурю.

Как часто она стояла здесь и смотрела, что там с погодой, в обществе Лариссы. Сколько времени пройдет, прежде чем она станет забывать лицо Лариссы и ее голос? Велиндре поставила вино и наклонилась, чтобы развязать шнурки, а затем сбросила обувь, и та, упав, глухо ударила по чистым половицам. Эли, Галену, Каллиону и всем прочим следовало бы осторожней вести себя с Планиром. Человек обречен постичь скорбь, даже если он Верховный Чародей, а их с Лариссой отношения не были мимолетной забавой. Велиндре знала это из ночных признаний Лариссы. Возможно, неблагоразумно слишком привязываться к кому-то из них, в особенности к Каллиону. Обычное добродушие Планира куда-то делось несколько вечеров назад, когда Верховный Чародей обедал в большой столовой вместе с учениками.

— Велиндре!

Слабый голосок позвал ее так неожиданно, что она вздрогнула, ударилась об стол и расплескала вино вокруг ножки рюмки. Волшебница круто повернулась, ее длинная коса взлетела над плечами.

Кружок охристого света величиной с ладонь Велиндре горел посреди мастерской. Он все рос, и возникло алое обрамление.

— Кто здесь? — спросила Велиндре.

— Дев, — голос прозвучал не сильней, но она легко узнала его.

Теперь волшебный круг стал размером с ручное зеркало. Велиндре подошла к нему.

— Где ты?

— А как ты думаешь? — Волшебство плавало в охристом круге, точно золотистое масло, стекавшее по цветному окошку. — На Архипелаге, на самой южной окраине.

— Теперь вижу. — Трепещущее свечение успокоилось, и Велиндре увидела знакомую лысую голову и злобную ухмылку. — Чего тебе от меня надо? Ведь ты глаза и уши Планира на Архипелаге, разве не так? — желчно уточнила она.

— Все дуешься? — Дев ухмыльнулся шире. — Я слышал, он не утвердил тебя Владычицей Облаков. Но ты и не думала, что поднимешься столь высоко, не так ли?

— Давай-ка порази Планира, как ты научился разговаривать на расстоянии, — и Велиндре повернулась спиной к кругу.