Сны Сципиона - Александр Старшинов

Так и вышло…

* * *

Мы прибыли в Тарракон без всяких приключений — на нас, казалось, никто не обращал внимания, даже Нептун позабыл послать сильный ветер или же бурю, попробовать божественным трезубцем паруса и борта наших жалких корабликов на прочность. На нас никто не нападал, качка была терпимой, и я, стоя у борта, воображал себя не командиром военного флота, а торговцем, везущим диковинные товары в дикий край. Высадившись в Эмпориях, я двинул основную часть армии по суше, тогда как флот под командованием Лелия отправился дальше. Без всяких приключений мы достигли Тарракона. У этого города нет гавани, но он удобно расположен на заливе, рейд и якорная стоянка компенсируют отсутствие укрытия.

Марций встретил меня настороженно — это я понял почти сразу. Он рассчитывал возглавить армию сам, полагая, что теперь у сената просто нет иного выхода, кроме как вручить командование опытному легату, после того как Нерон просидел здесь столько времени, не изменив ситуацию к лучшему ни на палец. Правда, Нерон ничего существенно не проиграл, но и не выиграл тоже. Марций ожидал подкреплений, но то, что вместе с подкреплениями прибудет новый главнокомандующий, причем почти что мальчишка, он представить не мог. Так что мне пришлось проявить немало изворотливости, чтобы, с одной стороны, польстить ему и превознести его заслуги, а с другой — показать, что командовать я буду сам и решения намерен принимать по своему усмотрению, а не выслушивать указания старины Марция.

Тарракон расположен к северу от реки Ибер. С давних пор здесь была основана греческая колония, что торговала с местными племенами, но городок не разрастался, он как будто замер на сотню-другую лет в недвижности, живя за счет порта, мелкой торговли с местными племенами и стараясь не напоминать о себе Карфагену. Однако я решил не оставаться на месте, а менять лагерь постоянно, одновременно обучая своих солдат маневрам, осматриваясь и потихоньку прибирая к рукам близлежащие земли. Во вспомогательные отряды я брал варваров с севера, которые рассчитывали не на подданство Рима, а на союз с ним.

Я долго и подробно расспрашивал Марция обо всех битвах, что вели мои дядя и отец в этих краях. В год Каннской битвы они не пустили Гасдрубала с войском в Италию, и Рим должен помнить об их доблести в те трудные времена. Соединись две армии Баркидов в те дни, Риму мог прийти конец, несмотря на наши отчаянные усилия. Под Ибером (городок назывался по одноименной реке) Сципионы вступили в битву с пунийцами и оказались в ловушке, схожей с той, что придумал Ганнибал для нас под Каннами. Центр пунийского войска отступал и засасывал нашу тяжелую пехоту, как зыбучий песок, и легионерам приходилось биться в окружении — с одной стороны пунийцы, с другой — легкая африканская пехота, умело владеющая дротиками, успешная против зажатых в тиски и неповоротливых в такой момент легионов. Фланги врага теснили наших, пока всё римской войско не оказалась между двумя крыльями армии Гасдрубала. Но у римлян хватило сил не дать соединиться смертельным клещам. Армия Сципионов пробила карфагенский центр насквозь, и тогда конница нумидийцев пустилась в бегство. Ловушка не удалась. Но мысленно я оценил, насколько римляне и здесь были близки к полному разгрому. И отметил, что непременно учту эту тактику Баркидов, используемую раз за разом против нашей тяжелой пехоты.

В свое время братья Сципионы сумели с помощью перебежчика освободить из Сагунта заложников и отправить их по домам, рассчитывая на благодарность местных вождей, а затем и преданность иберийских племен. Они расширили свои владения в Иберии (однако далеко не так значительно, как полагали в Риме), Карфаген не потерял при этом ни своих важных крепостей, ни своих рудников, ни главных союзников. Лишь несколько городков на берегу подпали под власть Рима, в том числе и злосчастный Сагунт, из-за которого началась эта страшная война. Сципионы дали ему статус муниципия и, населив преданными Риму людьми, стали выкупать сагунтийцев из плена, восстанавливать крепостные стены и дома.

Так, чередуя успехи и неудачи, воевали Сципионы в Испании. Карфаген, казалось, вообще позабыл про Испанию, эту почти что личное имение Баркидов. В Карфагене полагали, что судьба войны решится в Италии, и тогда римляне в Испании либо сдадутся, либо будут легко утеснены.

Однако вскоре стало ясно, что в Италии победа не так близка, как казалось вначале, и тогда Карфаген прислал в Испанию новые войска и новых полководцев, и Судьба отвернулась от Сципионов. Испанские союзники их предали. Сначала погиб отец, потом дядя…

Рассказы об их гибели не слишком надежны. Ведь те, кто видел их смертный час, остались на поле брани рядом с ними. Знаю я лишь одно: отца убили копьем и сбросили бездыханного наземь с коня: один из тех, кто это видел, сумел спастись и добраться до своих. Как погиб дядя, никто поведать мне уже не сумел. Тела их стали добычей варваров, и вместо гробницы положен им в будущем пышный кенотаф.

Я дал обет провести погребальные игры в их честь, но исполнить его мне довелось нескоро.

* * *

И все же не моя мудрость, а игра случая доставили мне первую столь важную победу.

Старик (он в самом деле был очень стар — лет семидесяти, не меньше) привозил нам на продажу рыбу на своем крошечном суденышке. Я живо интересовался по возможности каждым, кто прибывал в наш лагерь издалека, и этот человек привлек мое внимание. Впрочем, разговор начался не с кубка вина, а со ссоры. Я услышал, как старик бранится с моим квестором, ведавшим лагерной казной. Я не подошел, занятый каким-то срочным делом — кажется, я разбирался с амуницией и обсуждал с центурионом, как сделать тренировочное оружие более безопасным, дабы солдаты не ранили друг друга, но при этом на учебной площадке держали в руках те же мечи, какими будут биться в настоящем сражении.

Внезапно я увидел, как старик идет ко мне с таким видом, будто хочет броситься на меня с кулаками.

— Да что ж такое! — закричал он еще издалека. — Пусть сразят боги этого жадного лодыря. Проще выкинуть рыбу за борт, пускай гниет, — чем отдавать ее вам за эти жалкие ассы. Я же засолил ее с пряными травами, ее можно есть чуть ли не три месяца, а то и более. Да твой квестор жаден как ворон!

— В чем дело, рыбак? — я смотрел на него с любопытством — его уверенность в себе и дерзость выдавала в нем опытного воина. — Не слишком ли ты стар, чтобы снабжать мою армию пускай даже самой отменной рыбой на побережье.

— Два моих парня остались под Каннами, пропретор, и им было немногим более лет, чем тебе сейчас, — ответил он, глядя на меня исподлобья. — Они были в союзной пехоте. Слышал, что Ганнибал отпускал союзников домой, но мои не вернулись. Так что я запер в сундук свои годы, и до смерти быть мне теперь молодым, нужно кормить двух вдовых невесток и внуков с внучками. Старшей уже пятнадцать, а из приданого у нее разве что ломаный гребень да старенькая туника.

Он вдруг бесцеремонно зашел в мою палатку, хотя я не приглашал его внутрь, и уселся на мою походную кровать.

— Знал я твоего отца, пропретор. Он был муж доблестный, но не умел слушать.

Я последовал за ним и уселся на свой походный стул напротив.