Небеса в огне - Марина Эльденберт

— Танни. — Меня подхватили под локоть, но я тут же ушла от этого прикосновения.

— Не смей. Меня. Трогать.

— После успеха «Мир без тебя» я увлекся экстримом и трюками, — неожиданно произнес Гроу. — А спустя несколько месяцев попал в жуткую аварию на флайсоцикле. Меня собирали по частям и собрали, подозреваю, благодаря исключительно моему умению группироваться. Первое, что сказал мой тренер, когда пришел в больницу и когда я смог говорить, разумеется, что мне надо возвращаться как можно скорее.

Я, уже готовая выдать ему все, что думаю, на стоэтажном аронгарском, осеклась, а он продолжил:

— Врачи крутили пальцами у виска, но я вылез из восстановительной капсулы и на следующий день отправился на полигон. Мне было страшно. Мне было до одури страшно, но я садился на этот долбаный флайсоцикл с одной мыслью — я хочу продолжать этим заниматься. Хочу снова слышать свист ветра в ушах и подниматься на высоту, хочу исполнять трюки, от которых захватывает дух, а не до конца жизни ездить на заднем сиденье флайса с личным водителем. Среди каскадеров существует одно негласное правило: если ты упал, поднимайся и иди. Сразу. Не жди завтра, не тяни до следующего раза, но главное — дай знать о своем страхе тому, кто рядом. Чтобы он вовремя успел подхватить.

Я не знала что сказать, поэтому мотнула головой в сторону возносящейся на семьсот этажей стеклянной иглы.

— Нас там еще не потеряли?

— Без понятия, — хмыкнул Гроу. — Я не заказывал столик.

От такого откровения я очешуела еще больше.

— Пойдем. — Он кивнул в сторону побережья. — Здесь по пути есть отличная бургерная в стиле ретро. Можем посидеть внутри, а можем взять что-нибудь навынос.

Когда-нибудь я его убью. Нет, правда.

Потом, может быть, и пожалею, но это будет потом.

— А что насчет борьбы со страхами? — поинтересовалась ехидно.

— У нас впереди целые выходные.

Не дожидаясь ответа, режиссер поймал мою руку и решительно переплел наши пальцы раньше, чем я успела подумать: «Ы». Тут впору уже со страхами совсем другого толка бороться, но почему-то сейчас рядом с ним не было страшно. То ли у меня окончательно отключился мозг, то ли это было временное помешательство, но мне не хотелось отнимать руку.

«У нас впереди целые выходные». Это прозвучало так многообещающе, что сейчас я понятия не имела, что с этим делать.

Выходные.

У нас.

Высотка осталась за спиной, равно как и парковка (только сейчас я обратила внимание, что парковались мы не на территории «Хрустальной иглы»). Город разрастался вокруг неоновыми огнями, а в меня сквозь ладонь Гроу втекало яростное, уверенное тепло. Сильное, по-мужски жесткое сплетение пальцев не позволяло отстраниться, и в этот момент я снова подумала об Ибри.

Был ли у нее шанс этому не поддаться?

Сдается мне, ни одного.

Танни

— А потом вы трахнулись?

Я чуть не подавилась кашей, которая попросилась обратно под пристальным взглядом Ширил Абрамс. Таким пристальным, который однозначно говорил: «Давай выкладывай все горяченькое в подробностях, иначе я с тебя живой не слезу».

— Нет, — ответила я, тщательно прожевав кашу и запивая ее свежевыжатым соком маларрнелы.

— Нет?! — В изумрудных глазах Шири отразилось не то непонимание, не то разочарование.

— Нет. Я же сказала, мы пошли…

— В бургерную, я помню, да, — отмахнулась первая красотка «Хайлайн Вайнерз», одной из ведущих студий по созданию спецэффектов в Аронгаре. — Но я думала, это все бла-бла-бла. Как в школе, помнишь: пойдем в кафе «Драконья чешуя», как мы называли туалет.

Я икнула.

М-да, я, конечно, понимаю, что представить себе Джермана Гроу и бургерную в одном флаконе достаточно сложно, но мы действительно пошли именно туда. Взяли два тридцатисантиметровых бургера, я сказала, что сожру эту башню раньше, чем он успеет моргнуть, а Гроу сказал — единственное, что я сделаю раньше него, — это обляпаюсь с ног по уши. В общем, окольными путями мы доплелись до набережной, где на скорость умяли эти несчастные бургеры, которые благодаря зингспридской жаре даже остыть толком не успели. И да, я понимаю, что это не совсем то времяпровождение, которое представляется любой нормальной женщине рядом с Джерманом Гроу, но оно было именно таким.

Я действительно обляпалась соусом и не заметила как, зато победила. А потом были пальцы, скользящие по уголкам моих губ и совершенно не похожий ни на что поцелуй, когда жесткие губы на миг накрыли мои, заставляя огонь внутри растекаться по венам. Этого поцелуя оказалось неожиданно мало, и я потянулась за вторым уже сама. Потом был третий, четвертый, пятый — и все разные, до тех пор, пока не сбилось дыхание, а огонь внутри не набрал такую силу, что мир показался раскаленным горном. Внезапная прохлада, принесенная ветром с океана, отрезвила, а потом осталось только высокое звездное небо, колючие снежинки песка под голыми ногами (туфли я сняла) и его куртка, накинутая на мои плечи. Ветерок щекотал босые пятки, а щеку — прядь его волос.

Мы валялись на песке, болтали о съемках, о моем и его переезде в Зингсприд. Гроу впервые задумался об этом на гастролях «Мир без тебя», а спустя пару месяцев ему предложили экранизацию одного популярного романа.

— Эй, Танни! — Ширил ощутимо ткнула меня в плечо ноготком. Форма ее ногтей выглядела по меньшей мере опасной (острая, сужающаяся на кончиках в жало). — Значит, бургерная. А потом вы трахнулись?

Я на всякий случай отставила кашу подальше. Во-первых, есть мне не особо хотелось, а во-вторых, вопросы Ширил вызывали у меня странное желание сварить ей кофе. От печенья она отказалась, потому что не хотела портить фигуру, от свежевыжатого сока тоже, потому что он мог негативно сказаться на недавно отбеленных зубах. Больше в моем доме не нашлось ничего, что я могла бы ей предложить, разве что корм для Бэрри. Последняя, кстати, сидела рядом с нами с грустным видом голодающей несколько лет подряд виари. В ее глазах однозначно читалось, что сойдет и печенье, и свежевыжатый сок, и каша — вообще сойдет все, чем мы сочтем нужным с ней поделиться.

Но я не сочла.

Потому что по ее отцу помнила: стоит один раз дать слабину — и кормить со стола придется постоянно.

— Нет, Шири. Мы пошли гулять.

— Гулять? — Красивые губы, отмеченные ярко-красной помадой, растянулись в улыбке. — И ты хочешь, чтобы я в это поверила?

Честно, я уже жалела, что решила обо всем ей рассказать. Просто вчера вечером она набросала мне столько гневных эсэмэсок, что отказаться от встречи было бы черной неблагодарностью (она в самом деле здорово выручила меня с Бэрри). Зато теперь я пожинала плоды этой благодарности в полной мере.

— То есть ты хочешь сказать, что я встала в субботу… в свой законный выходной в девять утра, чтобы услышать, что вы с Гроу еще ни разу не трахнулись?