Наследница по найму - Мэдлин Хантер

в одной постели с ней. Вот только лицо, нависшее над ее собственным, принадлежало не Чейзу, а Элджернону, от воспоминания о нем все ее вожделение мигом остыло, ее захлестнуло безнадежное отчаяние.

Она отерла глаза. Глупо было плакать из-за этого: так по-детски, – и не следовало позволять этому зайти так далеко. Наверное, она спятила.

В дверь мягко постучали. Она почти поддалась искушению не открывать, но все же поднялась и подошла к двери, пообещав себе, что больше никогда не будет бояться.

Чейз стоял в дверях, невероятно привлекательный в полумраке, в белоснежной рубашке, благоухающий чистотой и дорогим одеколоном. Его сила никогда ее не пугала, он никогда не пользовался ею во зло. В свою очередь оглядел ее и он: то же серое платье, – затем посмотрел в глаза. Он понял.

Минерва шагнула обратно, решив, что он не последует за ней, но ошиблась. В полном смятении, лишь бы не смотреть на него, она уставилась в темноту за окном, но все равно ощущала его присутствие. Оно заполнило комнату, касаясь ее невидимыми руками.

– Простите, – наконец выдавила она. – Я не уверена, что смогу… Сожалею, что дала вам повод думать иначе.

Минерва собиралась сказать совсем не это, но оттого, что по ее телу неудержимо бежали мурашки, промямлила бог знает что.

– У леди всегда есть право передумать. – Он медленно подошел к ней. – Вы передумали? Я не вполне понимаю.

Она надеялась, что он разозлится и просто уйдет, поэтому повернулась к нему лицом, намереваясь перечислить все причины, по которым она не может дать ему то, чего он от нее ждет.

Но стоило ей посмотреть на него, как все протесты куда-то исчезли еще до того, как она успела вымолвить хоть слово. Он выглядел так, что у нее перехватило дыхание, сердце глухо забилось.

– Вы действительно передумали? – спросил он снова низким голосом.

– Я не знаю, – пролепетала Минерва, покосившись на постель. – Сейчас все не так, как днем… по-другому. Я боюсь, что не смогу… получить от этого такое же удовольствие, как от сегодняшних поцелуев. Если откровенно, дело не в вас, а во мне: в том, какова я.

Он чуть склонил голову, словно пытаясь понять, что она хочет сказать, потом выражение его лица изменилось – она заметила понимание в его глазах.

– Думаю, вы ошибаетесь. В любом случае, если вам станет неприятно, мы все прекратим.

Казалось, они целую вечность стояли так, глядя друг на друга. Он ожидал ее решения, но она все еще не способна была мыслить достаточно здраво, чтобы его принять. И куда подевались все ее рациональные доводы, над которыми она думала на протяжении последнего часа? Она даже не пыталась их вспомнить.

– Если бы вы меня поцеловали…

– Звучит так, словно вы ждете, чтобы вас соблазнили. Будет лучше, если вы самостоятельно примете решение, Минерва. Я хочу вас не только поцеловать: желаю до безумия, – но только если это желание взаимно.

Он, конечно, солгал: ее желание здесь ни при чем. Не касаясь ее и не сказав ни слова, он установил с ней чувственную связь и теперь тянул за ее ниточки.

– Мне просто кажется, что если бы я вспомнила те ощущения…

– Я охотно вам напомню, но мне бы хотелось, чтобы вы подошли ко мне сами, показав тем самым, что вы уверены в своем решении.

Но она совсем не была уверена. Даже возбуждение не могло пересилить ее мысли и воспоминания настолько, чтобы убедить самое себя. Все же она желала этого. Страстно желала. В этот миг, ощущая поддержку его силы, она верила, что, быть может, все пройдет чудесно, так чудесно, что ничто не сможет этого испортить.

Она нерешительно сделала шаг вперед, потом еще один, и, как ни странно, большая часть ее тревоги исчезла. На смену ей пришла решительность. Он просил, чтобы она доказала свою решимость. Догадывался ли он, что это воодушевит ее? Она медленно двинулась к нему, чувствуя себя увереннее с каждым шагом.

Чейз остановил ее, шагнув навстречу, и притянул к себе. Первый поцелуй был нежным и осторожным, чего не скажешь о втором. У нее перехватило дыхание, и она охотно прильнула к его крепкому телу. Они осыпали друг друга поцелуями, давая выход охватившему их безумию страсти. Он как-то ухитрился избавиться от рубашки, не выпуская ее из объятий и не переставая целовать. Тепло его кожи под пальцами и губами так ее возбудило, что, не в силах сдержаться, она принялась целовать его шею, ключицы, в то время как его рука добралась до ее груди и стала ее ласкать.

На короткий миг эта смелая ласка отрезвила ее, и она стушевалась. Видимо, он это почувствовал и тут же убрал руку, но Минерва, злясь на саму себя, вернула его руку на место и завладела его губами в долгом страстном поцелуе.

От восхитительных ощущений, которые дарили его руки, она поднялась на цыпочки. Такие мягкие прикосновения, а ее тело все дрожит. Волнующее наслаждение разлилось глубоко внутри, более притягательное, чем всепоглощающий натиск. Оно нарастало постепенно, сокрушая преграды, ослабляя волю. Ей хотелось стонать, руки лихорадочно метались по его телу.

– Лучше избавиться от всего лишнего, – прошептал он ей на ухо, чуть прикусив мочку.

– Но для этого придется остановиться, а я не хочу.

– Не волнуйся: я все сделаю сам.

– Надеюсь, вы знаете как… о, конечно, знаете. – Она и не заметила, как платье сползло с плеч, его рука расправилась со шнуровкой, и через пару минут она уже переступила кучку муслина на полу.

Чейз не солгал – останавливаться не пришлось. Даже корсет их не слишком задержал, так как она уже с трудом стояла на ногах. Прикосновения к груди хватило, чтобы она застонала, задыхаясь от восторга.

Она не помнила, как они оказались в постели. Его ласки спустились ниже, губы, руки блуждали по шее, груди, животу. Ничто не могло вторгнуться в тот чудесный мир, в котором она теперь существовала: ни мысли, ни воспоминания. Здесь не было никого и ничего, кроме них двоих и восхитительных ощущений, которые они дарили друг другу.

Чейз перекатился на спину и увлек ее за собой, так что теперь она оказалась на нем, обхватил за талию и усадил на себя верхом.

Чувствуя его фаллос между бедер, она наклонилась к его губам. Он взял в руки полные упругие груди, потом подтянул ее к себе, чтобы взять сосок в рот.

Она судорожно вздохнула и с облегчением поняла, что ей не надо бояться, что вот сейчас он накроет ее собой и пригвоздит к матрасу