Ненужный - Руслан Ряфатевич Агишев

подумать, что говорил битый жизнью мужик. Очень странно, что и говорить.

— Мы из сквада трёх, Михаил, если тебе что-то это говорит. А вот и сами трёхи, — войдя в очередную комнату, подросток махнул рукой куда-то вперед. — Гляди на своих душегубов.

Сделав шаг вперед, Михаил замер. Из полумрака большой комнаты выступали ряды аккуратных двухярусных кроваток, в которых спали дети. Больше двух десятков головок торчали из под одеял, сопели курносыми носиками и ворочались из-за дурных снов. На прожженных уркаганов и записных душегубов они точно не были похожи.

— Кто это? — Михаил потер подбородок, с непониманием оглядывая кроватки.

— Это дети… у которых на этом свете не осталось ни одной родной души. Или остались, но последние пропойцы и шалавы с улицы. Вот они и окрысились на весь мир, всех возненавидели, выживали так, как умели. Подойди ближе. Здесь Коля семилеток спит, — подросток понизил голос до шепота, остановившись у первой кроватки. Растерзав одело, тут беспокойно ерзал смуглый худой мальчик. Ворочался из стороны в стороны, жалобно постанывал при этом. Причем, этот стон больше напоминал тихое скуление крошечного щеночка. — Как к нам попал, сказал, чтобы его Псом звали. А знаешь почему?

Михаил мотнул головой. Не знал, но догадывался, что сейчас услышит какую-то страшную историю.

— Как его батька помер, пацан к дяде-трактирщику в услужение попал. За крышу над головой и миску с похлебкой с утра и до вечера пахал, как проклятый. А пару лет назад дядька взял и посадил его во дворе на цепь, как собаку. Показывал собутыльникам, заставлял лаять и кости ловить. Даже собачью будку ему построил дядька… заботливый. Больше года пацан в личине пса жил, пока однажды горло своему мучителю не перегрыз…

Отойди от этой кроватки, подросток подошел к соседней, где свернулся в комок худенький рыжик.

— А у него прозвище Алтын, шесть или шестой на татарском. Интересно, почему? — даже при скудном свете луны, пробивающемся через окна, было виден нездоровый зеленоватый цвет кожи спящего мальчика. — Его за шесть копеек у бродяжки купили и заставили речной жемчуг собирать. Не слышал? Он с четырех лет по рекам мыкался. С рассветом веревку к ноге привяжут и в воду бросают, а к закату вытаскивают на берег. Урок не выполнишь, голодным спать ляжешь. Как тебе такое? Настоящий душегуб, урка и насильник, да? А тут еще сотни с лишним гавриков… мальчишек и девчонок…

Больше ничего не говоря, странный подросток развернулся к выходу. Подождал, пока Михаил выйдет из комнаты, и тихо прикрыл дверь. После они возвратились туда, где и были.

— Всех их кормить нужно, одевать и обувать, разному ремеслу учить. Удивлен? — подросток с грустью усмехнулся. Мол, не ожидал такого от нас. — Да, к нам учителя ходят, чтобы грамоту и счет «давать» детям. Тех, кто постарше, учим ремеслу: обувь тачать, посуду из дерева резать, одежку шить и многое другое. Даст Бог, школу для босоты откроем… Только все это нужно защищать, Михаил. Мир вокруг далеко не добр, чтобы оставить нас всех в покое. Понимаешь к чему я виду?

Михаил тяжело вздохнул. Встретившись глазами с подростком, махнул рукой. Согласен, короче, на работу.

— Но если не по чести пойдет дело, то сразу же уйду, — глухо буркнул он, протягивая руку. — Ну?

Подросток пожал руку. Значит, согласен.

— Если есть на примете еще дружинники, пусть и увечные, то веди. Будете три силовые группы готовить. Сначала силу, ловкость и выносливость ребятам подтянете, потом будете воинским навыкам учить. По плану обучения после пройдемся. Посмотрим, что нужно, а что нет, — из-за пазухи вытащил тряпичный сверток и протянул его Михаилу. — В месяц будешь получать пять целковых, но и драть за эти деньги буду, как сидорову козу.

А тот едва не задохнулся от такого предложения. Даже купец Веретенников за должность старшего охраны обещал лишь два целковых, а здесь целых пять.

* * *

Витян никогда бы не признался, что в последнее время начал побаиваться своего нового подопечного. Причем, вызываемое чувство было особого свойства, совсем не похожее на то, что вызывала у него тетушка. От нее было понятно чего ожидать, а от Рафи нет.

Этого мальчишку было невозможно «прочитать». Казался эдаким сундуком из кладовки, в котором могло оказать все, что угодно: и старое бабушкино тряпье, и изъеденные мышами книги, и завернутый в полотно обрез винтаря. Совсем непонятно было, что Рафи выкинет в очередной раз.

А один раз Витяну в голову пришла совсем уже дикая мысль. После последней встречи он уверился, что в подростка вселился то ли чей-то дух, то ли демон из преисподней. Больно уж странные вещи тот рассказывал: о железных птицах с людьми на них, о городах в глубинах океана, об оружии невероятной разрушительной силы, о живых механизмах. И так напугался этой мысли, что даже в церкву пару раз сходил. Старый крестик аж три раза осветил, святой воды почти кувшин выдул. Вот сегодня и проверит, поможет ли Господь.

— Ты чего, братишка? — задумавшийся Витян вздрогнул всем телом, когда Рафи заговорил. — Заснул что ли? Глаза выпучил, рот открыл. Опять что ли вчера бухал? Я же говорил, Витян, что с этим нужно завязывать. Ты же хочешь подняться еще выше? Я же вижу, что ты достоин большего, гораздо большего. Ты ведь не безбашный бык, а человек опытный, авторитетный, и всегда далеко смотришь.

Внимательно слушавший, парень приосанился. Расправил плечи, поднял голову. Что тут говорить, хорошее слово и кошке приятно, а человеку тем более. Вот Витян и поплыл от «красивых» обещаний.

— Поэтому и говорю, чтобы ты бросал выпивку. Подтяни немного грамоту, манеры. Обязательно пригодится, когда выше пойдешь. Но прежде нужно делать все, что я скажу, — Рафи словно в самое его нутро заглядывал. Причем удивительным образом уходили прочь беспокойство и тревога, взамен оставляя уверенность и спокойствие. — Понял?

Витян заворожено кивнул. Пожалуй, он на все был согласен. Рафи сейчас ему казался ближе самого родного человека, которого нужно было во всем слушаться. Такого чувства парень, пожалуй, не испытывал с тех самых пор, когда за мамкину юбку на прогулке держался.

— Скоро нам придется делать большие дела, и поэтому нужно подумать о крыше, — парень при этих словах Рафи непроизвольно поднял голову к потолку. Видно, не понял, к чему тот завел разговор о крыше. — Говорю, если нас будут прикрывать кто-то из власти, то проблем будет еще меньше. Поэтому слушай, что я придумал…

Задумка, и правда, оказалась непростой. Удивительным казалось, как она, вообще, ему в голову пришла. Витян даже присвистнул, выслушав план.

—… Схема стара, как медная полушка. Найдем подходящего нам чинушу, например, из министерских служек или даже из жандармов, чтобы мог нужные вопросы решать. После сделаем так, чтобы он оказался у нас на крючке. Дошло?

Понимающе усмехнувшись, Витян вскинул голову.

Глава 19

Трёха Федька Зуб имел весьма запоминающуюся внешность: болезненно худой, длинный, с каланчу ростом, оттого и сутулился вечно. Плоское, рябое лицо, и вдобавок, два выступающих из верхней губы зуба, из-за которых, собственно, и получил прозвище «Зуб».

Был заносов, нагл. Вечно в скваде задирал тех, кто его младше. Любил перед ними строить из себя бы валового вора, для чего малькам то и дело " задвигал" разные героические истории с собой в главной роли. В них он то обчищал лабаз какого-то купца, то загаваривал зубы приказчику модного магазина в Центральном палассе, то крал часы у самого градоначальника или даже великого князя. Мальки, конечно, слушали эти байки, но всякий раз подхихикивали при этом, что Зуба невероятно злило.

— Тьфу!

Оглядевшись вокруг, он презрительно цыкнул. Из-за зайчьей губы слюна, эффектно взлетев, улетела на добрых пять или даже шесть шагов. На что малек, стоявший рядом, сразу же уставился с завистью. У него так даже близко не получалось.

— Федь, а чё стоим-то? — поняв, что продолжения не будет, малек кивнул в другую сторону. — Можа на рынок, тиснем что-нибудь. Страсть, как жрать хотца. Хоть чего-то на зубок бросить…

Смотрел он в сторону городского рынка. Там, подперев стену,