Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон

Многие люди думают, что я преувеличиваю ради создания комического эффекта, но так думают только те люди, у которых нет тревожного расстройства. Остальные же согласно кивают головой, потому что тоже оказались во власти этого паршивого расстройства, из-за которого написание электронного письма (на которое должно было уйти всего несколько минут) растягивается на долгие часы, которые приходится посвятить переписыванию.

Вот, например, реконструкция проделанной мной работы, результатом которой стала заурядная переписка по электронной почте с моим коллегой Джоном этим утром:

Джон: Хотел всех вас предупредить, что меня сегодня на работе не будет, потому что мы вынуждены усыпить нашу любимую собаку.

Я: У меня есть одно яичко. В банке. В смысле, это яичко собаки. Не то чтобы лично у меня было одно яичко. Потому что это было бы странно. Для девочки. Полагаю, для парня тоже. Просто хочу сказать, что когда нашей собаке пришлось вырезать из-за рака одно яичко, я решила его сохранить, потому что мне так и не удалось заполучить свои вырезанные гланды, и я подумала: «Ну пусть будет хотя бы так». И слава богу, что я его оставила, потому что две недели назад моя собака сбежала, и теперь у меня осталось хотя бы яичко на память.

Я: Мне так жаль, Джон! Помню, как бабушка однажды сказала мне: «Смерть домашнего питомца сродни смерти члена семьи». Только гораздо дешевле, потому что не приходится его бальзамировать, да и гроб покупать необязательно – можно просто закопать на заднем дворе.

Я: Пенис.

Я: Джон, сердцем я с тобой. Прикладываю «Мост Радуги»[23] и небольшое стихотворение Майи Энджелоу.

Джон: Это именно то, что мне было нужно. Как ты догадалась?

Я: Я знаю, как тяжело бывает отпускать. Я до сих пор не могу заставить себя выбросить яичко своей собаки, а ведь прошли уже гребаные годы, Джон. В смысле, я даже не знаю, умер ли он. Может быть, он просто убежал, потому что я ему не нравилась. Или же он опасался, что я заберу у него и второе яичко. А может, он и вовсе был просто мудаком, Джон. Иногда и собаки бывают теми еще мудаками.

Я: Я догадалась, потому что знаю, как тяжело бывает прощаться.

На самом деле мне, наверное, стоит брать со всех нормальных людей деньги за то, что я не прихожу к ним, когда они приглашают гостей, и не порчу им вечер. Особенно учитывая то, как много я трачу денег на успокоительные препараты, помогающие немного сдерживать мою тревогу, причем на эти расходы мне даже никакого налогового вычета не дают. Тем не менее эти расходы того стоят, потому что лучше уж быть накачанной наркотиками, чтобы казаться полувразумительной, чем видеть, что к тебе относятся, как к полярному медведю, который незваным явился на ужин.

Обратили внимание на последнее предложение? Психически здоровый, рациональный человек написал бы «гостю, который незваным явился на ужин», но только не я. Я начала писать «гостю», а потом мой мозг сказал:

– Погоди. А что может быть еще более незваным, чем незваный гость? Точно, гребаный полярный медведь.

А потом в дело вступает здоровая, но медленно реагирующая часть моей головы и говорит:

– Нет. Никто этого не поймет. Просто напиши «гостю», и дело с концом.

А потом нездоровая такая вся:

– Что, правда? Потому что, как по мне, это совершенно логично. Если к тебе на вечеринку придет незваный гость, то в худшем случае у тебя раньше времени закончатся кукурузные чипсы. Если же на вечеринку заявится полярный медведь, то повсюду будет кровь. Полярным медведям не рады НИГДЕ.

А потом здравомыслящая часть снисходительно улыбается и, вздохнув, говорит:

– Никто не понимает твоей логики, чудило. К тому же в некоторых местах полярным медведям будут рады. Например, в зоопарках. Ну и в рекламе «Кока-колы».

Но нездоровая часть мозга слушать ничего не хочет и переходит на крик:

– В зоопарке специально ставят клетки, чтобы оградить их от нас. ПОТОМУ ЧТО ИМ НЕ РАДЫ.

А потом здоровая сторона такая вся:

– Что ж, если ты так ненавидишь полярных медведей, то какого хрена в субботу мы ходили в зоопарк?

А нездоровая сторона вся такая:

– Потому что ты пообещала мне отсосать, ты, снисходительная сука.

А потом здоровая сторона ахает от удивления, как будто не может поверить, что нездоровая сторона осмелилась это сказать, потому что такая хрень должна оставаться между нами, нездоровая сторона, и начинает сердиться и вести себя по-ханжески… Пожалуй, нам стоит на этом остановиться, потому что вся эта история не очень приятная и смахивает на домашнее насилие. К тому же как вообще нездоровой стороне моего разума можно отсосать? Она что, парень? Все это звучит путано и попахивает сексизмом. Теперь понимаете? Если бы я хотела вас впечатлить, то удалила весь бы этот абзац и просто заменила «полярный медведь» на «незваный гость», но я его оставлю, потому что мне лень его стирать. А еще для того, чтобы вы поняли, насколько тяжело жить с психическим заболеванием. Но в большей степени все-таки по первой причине. По сути, по этому абзацу можно судить о том, что происходит у меня в голове постоянно.

Как бы то ни было, я благодарю Бога за то, что у моего мозга хотя бы есть здравомыслящая сторона, потому что как-то у нас был сосед, который в результате аварии потерял часть мозга, отвечающую за самоконтроль, и выкрикивал в мой адрес всякие странные штуки, когда я выходила проверить почтовый ящик. Штуки вроде: «Привет, красавица! Твоя задница все толще и толще!» и «Я бы все равно отодрал эту задницу!» Я всегда просто выдавливала из себя улыбку и махала ему рукой, потому что, уверена, изначально эти оскорбления в мой адрес задумывались как комплименты. Я только хочу сказать, что у этого парня даже не было здравомыслящей части мозга, которая бы фильтровала его мысли, так что, наверное, было бы немного эгоистично с моей стороны не быть благодарной за то, что она есть у меня, даже если она немного поломана и понимает, насколько долбанутую чушь я несу, только после того, как я ей это скажу сама. Как будто у меня в голове сидит цензор, работающий с семисекундной задержкой. Он преисполнен лучших побуждений, но вечно запаздывает на семь секунд и ничего не в состоянии поделать с «той хренью, которую мне не стоило бы говорить, но которую я только что сказала».