Аут - Наталья Иртенина

Морл обдумал его слова.

– Странно, – сказал он затем. – Мои желания в корне противоположны твоим. Но почему-то меня не покидает ощущение, что мы хотим одного и того же… Ты ведь не сбежишь от меня?

– От себя не сбежишь, – помолчав, вздохнул Камил. – Мне почему-то тоже что-то такое кажется… странное.

– Я думаю, скоро ты станешь свидетелем перемен. – Морл решительно встал и прошелся от стенки до стенки и обратно. – Мне от себя тоже не сбежать. Не знаю, что это будет, но наверняка с фейерверком. – Он снова сел в кресло, по-детски притянул колени к груди и сказал: – Мне страшно, Камил. Не оставляй меня.

«Совсем ребятенок, – с внезапной жалостью подумал бывший наемный убийца, сам ненамного старший – несколькими годами. – Что он делает в этом скорпионьем гнезде?»

С этой минуты и навсегда он сделался нянькой и верным псом своего хозяина.

А перемены действительно нагрянули скоро. Но до этого должно было произойти еще кое-что.

– Господин Стиг, выслушайте меня…

– Я слушал тебя довольно, Смарт. Ты бредишь. Выпей таблетку и ложись в кровать.

– Если кто-то из нас болен, то только не я. – Смарт храбро бросил боссу вызов, но тут же стушевался: – Я хочу сказать…

– Я понял, что ты хочешь сказать, – устало сказал Стиг. – Что я стар и беспомощен, и моя воля похоронена в этом гробу, которым является мое тело. И вот что я тебе отвечу. Да, я стар и немощен, но еще не растерял мозгов. А вот ты, мальчик мой, сходишь с ума от собственного тщеславия.

– Но это правда! Мы ничего не добьемся с этим уродом. Это же ясно, как день. Неужели вы этого не видите и не понимаете? Он ломает все наши попытки. Черт его знает, как он это делает, но это он, он, он! Вы хотите взвалить на этого мозгляка ношу не по его тощим мослам, и ясно, что он трусит и пускает сопли. Он еще там, в своей дыре сектантской, устраивал нам такие фокусы, разве вы забыли?

– Я не забыл. И я не отрицаю того, что это Морл. Более того, я даже в этом уверен.

– Тогда почему вы не хотите принять мой план? – стрельнув глазом, быстро спросил Смарт.

– Потому что твой план отдает идиотизмом, мой мальчик.

– Что, что вы считаете идиотизмом? Мою готовность пожертвовать собой во имя общего…

– Красивые слова о себе, безусловно, повышают самооценку, – оборвал его Стиг. – Но ты ведь думаешь о другом?… Поверь мне, когда-то и я говорил те же слова и думал о другом. И мое тщеславие было гораздо сильнее твоего. Это теперь ты можешь бросать мне обвинения в бессилии… причиной которого – те самые красивые слова. Ты видишь, что они со мной сделали. – Стиг показал глазами на свое неподвижное, усохшее тело. – Эта так сказать «жертва» – не для нас с тобой, мой мальчик. Мне это наглядно продемонстрировали. И я не хочу, чтобы с тобой произошло нечто подобное. Не разевай рот на то, чего не можешь проглотить, Смарт.

– Я спрашивал тех, кто тогда был рядом с вами, – колеблясь, заговорил Смарт. – Все они видели одно и то же: вы поскользнулись на крови и упали на ступеньку алтаря. Не было никакой демонстрации. Это случайность, которую вы зачем-то истолковали символически. Господин Стиг, это позиция труса.

– Смарт, я хочу, чтобы ты запомнил: никакой ритуал не приносит с собой случайностей. И то, что оно выбрало для себя этого безглазого, а может быть, и само породило его, – тоже не случайность. Скорее всего, только такой урод может принять его в себя, не сломавшись.

– А мы? – страшным голосом вскричал Смарт. – С какого бока мы будем приставлены к этому уроду? Я не хочу! Не желаю видеть его!

– Успокойся и не кричи. У меня и так голова от тебя болит… С какого бока, говоришь. Да с того же самого, какой был бы, стань ты Телом бога. И хорошо, что ты им никогда не станешь, мой мальчик. Ты не видел его. А я видел. Морл по сравнению с ним – красавчик. Аполлон Бельведерский. Так что прекрати истерику и займись делом.

– Делом? Каким делом? Похищением брюхатых баб, которые потом неизвестным образом скидывают? На нашего Аполлона не напасешься этого добра.

– Смарт, ты ненаблюдателен, – укорил отпрыска Стиг. – У тебя под носом живет брюхатая девка. На этот раз обойдемся без всяких похищений.

Полминуты Смарт обгладывал брошенную ему кость.

– Девка Морла? – наконец вымолвил он, изумляясь простоте решения.

– Теперь ты понимаешь, почему я ничего не предпринимал раньше, чтобы переломить сопротивление мальчишки? Он сам должен переломить себя. Рано или поздно он бы все равно сделал это. Иначе оно бы не выбрало его. Ну а мы немного поможем ему сделать это.

– Вы считаете, на этот раз может получится?

– Он не захочет убивать своего ребенка, Смарт, я уверен в этом.

– А если он найдет другой способ?

– Знаешь, как русские решают свои проблемы?

– Как?

– Бутылка водки, и проблема исчезает сама собой.

– В самом деле?

– Но ему хватит двух стаканов.

– Он не станет пить.

– А знаешь, как поступают русские с теми, кто отказывается пить?

– Как?

– Кладут ему в бутерброд «сухую водку». Гениальное русское изобретение. Главное – точно отмерить дозу. Чтобы потом не произносить речи над телом.

– Откуда вам все это известно, господин Стиг? – с уважением в голосе спросил Смарт.

– В молодости я увлекался этнографией, – туманно ответил Стиг и погрустнел. – А теперь оставь меня одного, Смарт.

– Но мы еще не решили…

– Мы уже все решили.

Смарт поплелся к двери. Взявшись за ручку, обернулся и печально произнес:

– Он убьет меня. Я знаю.

Стиг махнул рукой. Дверь закрылась.

«Он убьет нас всех», – молча ответил он.

Час спустя его снова потревожили, разогнав видения прошлого и будущего. Ввалился, дергая щекой и вращая глазами, лысый, косноязычный Айрон и принялся выплевывать неповоротливые глыбы слов:

– Там… Стиг… там… твой… мертвый…

– Что? – рявкнул Стиг.

Но Айрон уже убежал, сочтя доклад завершенным. Стиг, с тревожной иголкой в сердце, направил коляску вслед за ним.

В холле перед лестницей бестолково бегали слуги и толпились посвященные ближнего круга. Вытянутые, перекошенные, любопытные, реже – бесстрастные физиономии. Сосредоточенный шелест голосов, прерываемый бодро-мажорными русскими выкриками. «Они воспринимают это как представление», – отрешенно, в предчувствии тоски, подумал Стиг о слугах, пытаясь рассмотреть сквозь чужие ноги лежащее на полу тело.

– Расступитесь, – негромко попросил он.

Посвященные посторонились, открывая зрелище.