Принцип кентавра - Ирина Владимировна Соляная

коридор. Там, влажно поблёскивая глазами, Зельден вплотную придвинулась к нему и сказала, дыша в лицо детектива мятной жвачкой:

— Это был мой брат Вилли, я уверена. Я говорила с бабушкой и та призналась, что узнала его голос. Он знал, что бабушка парализована, потому и не боялся, что она встанет с дивана и помешает. Только простыней её накрыл, чтобы не заметила его лица.

— А что ещё известно? С кем он был и что искал? — спросил шёпотом Хью.

Зельден покачала головой, но, спохватившись, что её жест в темноте парень не увидит, добавила.

— Вилли с нами не общается уже много лет. Он закончил юридический факультет, выбился в люди. Он стыдится меня, матери. Мы толком не знаем, чем он занимается. Вилли однажды говорил матери по телефону, что работает на каких-то важных людей. Но я не знаю, кого он имел в виду. Один раз я видела его в кафе в компании солидных мужчин, среди них был журналист Юрген Бах, который писал о Юджине гадкие статьи. Вилли сделал вид, что не узнал меня. Ему было стыдно, что я такая неотёсанная деревенщина, — Зельден всхлипнула.

— Да брось ты, — утешил ее Хью. — никакая ты не деревенщина. Ты очень милая и привлекательная девушка.

— Хью, прошу тебя, не говори ничего ребятам, они не будут мне доверять из-за этого случая, — попросила Зельден. И Хью клятвенно пообещал хранить молчание.

Ребята вернулись в кухню. Федерик уплетал бутерброд с колбасой, нахально выудив его из пакета, который принёс молодой детектив с собой.

— Так, ребята, объявил Барбер, — всей толпой мы к Трулте не поедем. Зельден вернётся домой, ей нужно ухаживать за бабкой. А мы втроём едем немедленно.

Все дружно согласились, и уменьшившаяся на одного заговорщика компания двинулась к Трулте.

В квартирке Симмонсонов царила тишина. Новорождённый внучек гостил у матери Трулте. Хозяева квартиры тактично отправились на кухню готовить ужин, тихо переругиваясь между собой. Констант спал под теплыми пледами, Барбер заглянул под них. Погорелец выглядел неважно, что и говорить. Детектив Барбер плохо разбирался в ожогах и травмах, но вид кровавых и плохо пахнущих бинтов Константа Смолланда говорил о том, что незаметно переправить Константа самолётом или поездом из Антверпена — задача невыполнимая.

Констан заворочался и застонал. Юджина успокоила его, сказав, что здесь все свои, и решают, как ему помочь. Хью сказал, что помощь придёт скоро, хотя даже не представлял, как действовать дальше. Едва пришедший в себя Констант простонал, что просто надышался гари и «слегка поджарился», но чувствует себя нормально, а через полминуты отключился.

Юджина отозвала Хью в сторонку и шепнула на ушко: «Долго он не протянет».

— Надо вывезти Константа из страны на арендованной машине. Я найду липовые документы, по ним арендую машину. Пересечем границу, а машину подожжём. Вызовем полицию и скорую помощь, оформим акт несчастного случая в ДТП, и Констант попадёт в больницу. Случай рядовой, в международные сводки не попадёт. За границей по больницам его искать не будут. Немного подлечится, и можно будет спрятать его получше.

Юю помотала головой.

— Я думаю, что его сейчас уже активно ищут. И все больницы проверят с особым пристрастием. Дело не в липовых документах, вот инсценировка ДТП — это слишком рискованно.

— Что ты предлагаешь? — спросил Барбер.

— Надо отправить его в Германию, а оттуда — в Рамзау. Это такой курорт горнолыжный. Я провела там много времени…

— Да-да, — вспомнил детектив, — домик в горах, лыжи и санки.

— Там у меня есть знакомый врач, он будет лечить Константа на дому.

— Рискованно, — заметил Барбер.

— Да, но об этом домике до сих пор никто не знает. Он принадлежал Игорю Соколовскому, когда тот умер — пользоваться стал им Борис Казарин. А по документам домик так и принадлежит Соколовскому. Налоги платятся, домиком пользуются… Никаких подозрений.

— Хорошо, будь по-твоему, — согласился со вздохом Барбер. — Учитывая состояние Константа, я бы хотел записать его показания на диктофон.

— Для чего? — спросила Юджина с удивлением.

— На тот случай смерти, если нам придётся предъявить властям живую Юю Майер, а Констант не сможет подтвердить свой рассказ.

— Думаешь, мне придётся выйти из тени? — Юю прижалась к Барберу, и тот ласково обнял её за плечи.

— Милая моя, ты же не можешь прятаться всю жизнь? К тому же слишком много людей хотят, чтобы Юджина была мертва. Но я этого совсем не хочу.

Хью поцеловал Юджину и увидел слезинки в уголках её глаз.

Констант согласился поговорить с Хью после того, как Юджина дала ему обезболивающее лекарство и сделала перевязку. Делала она её, кстати, очень ловко. Попутно она поясняла, что изучала анатомию в колледже, да и сама почти год носила бинты, так что знает не понаслышке, что такое лечение ожогов. Хью морщился при виде ран и дивился выносливости своей хрупкой возлюбленной. Когда Юю закончила свой скорбный труди удалилась, Барбер включил диктофон.

— Прошу представиться, — попросил он.

— Констант Смолланд, — тихо сказал молодой человек, — уроженец города Антверпена. Родился 1 мая 1961 года. Сирота. Воспитывался дядей — Генри Смолландом. С 1970 года жил и работал на вилле «Синий вереск» сначала помощником садовника, а потом и садовником. До настоящего времени.

— Что вы можете рассказать о событиях пожара 1972 года? — осведомился Хью Барбер.

И Констант рассказал, прерываясь только для того, чтобы выпить тёплой минеральной воды…

Глава 24. Рассказ Константа Смолланда

Я жил в Хобоконе с отцом и мачехой. Ходил в школу, как и все. Юджина Майер училась на три года младше. Мы все были удивлены, что дочь миллионера училась в обычной муниципальной школе. Сначала с Юю я не общался. Мой отец Ади Смолланд работал садовником на вилле «Синий вереск», но внезапно умер от сердечного приступа. У него обнаружили аневризму какой-то сердечной артерии. Я остался с мачехой и её сыном. Было не очень — то весело. Лилиан Майер узнала от моего дяди Генри, который работал также у неё шофером о том, что я живу с мачехой. Она сжалилась надо мной и дала мне работу. Так