Квинтэссенция - Джесс Редман

своими друзьями, со своей семьей, со всем, что ее окружало в Олд-Хэвене, ее старом доме, и здесь, в Фор-Пойнтсе. И сейчас она наконец-то начала чувствовать себя на своем месте.

Альма ощущала связь со всем, что ее окружало, и в то же время она оставалась самой собой: внутри нее горел огонек, и следовало еще столько всего сделать, что было под силу только ей.

Это было волшебно – волшебно и по-настоящему загадочно.

Глава 68

В воскресенье ночью, когда Альма пошла за велосипедом в гараж, то обнаружила, что он пристегнут к великам родителей. Ей понадобилось время, но в итоге она нашла ключи, оказавшиеся под цветочным горшком на улице возле гаража.

Альма летела на всех парах, чтобы компенсировать потраченные минуты. Друзья ждали ее в центре города, через дорогу от «Пятого угла».

– Мы уже постучали, – сказала Ширин, когда Альма подъехала. – Никто не отозвался, естественно.

Втроем они поехали на север, и теперь Альме уже не казалось это странным. У нее было впечатление, что они занимаются этим уже много лет: убегают из дома посреди ночи, встречаются на темных улицах и катят навстречу волшебству и приключениям. Теперь такие путешествия стали частью ее жизни. Если не считать того, что сегодня все были на удивление молчаливы.

Альма не знала, о чем думают Хьюго и Ширин, но понимала, что чем ближе они к пещерам, тем сильнее боится она сама. Страх расцвел внутри, зловеще распустив ядовитые лепестки и напоминая олеандр, который она однажды в неведении принесла домой и засушила бы между страничками книг, если бы Джеймс не остановил ее и не объяснил, что это такое. Страх все разрастался и разрастался, выпуская новый лепесток с каждым поворотом педалей.

Наконец молчание прервала Ширин.

– Послушайте, вы двое, – заговорила она, когда ребята проезжали мимо больницы Первого Угла. – Я не хотела говорить раньше, но, думаю, я не буду сегодня участвовать.

– То есть? – с удивлением спросила Альма.

– Я не смогу спуститься в Дип-Даунс, – ответила Ширин. – У меня… у меня клаустрофобия.

– Что?

– Это значит, – объяснил Хьюго, – что она испытывает сильный страх и тревогу в замкнутых пространствах.

– Мне известно, что такое клаустрофобия, – сказала Альма. – Просто не знала, что Ширин ею страдает.

– У меня ничего не получится, – голос Ширин был сдавленным; одной рукой она сжимала велосипедный руль, а другой так сильно тянула себя за косу, что Альма поморщилась. – Я, конечно, не слетаю с катушек, но близка к этому. Тогда, в том автобусе, мне было так страшно. Мне не нравится летать на самолетах, ездить в лифтах и даже накрываться одеялом с головой! Я не смогу спуститься в пещеры. Простите, у меня правда ничего не выйдет.

Альма никогда бы не подумала, что Ширин может чего-то бояться. В первую ночь она повела их в лес, а потом топала в гору, чтобы добыть воздух. Ширин всегда относилась с таким воодушевлением к каждому предстоящему путешествию, к каждому элементу и вообще ко всему.

Альме стало интересно, посчитала бы Ширин, что ее подруга «слетает с катушек», когда у нее бывают приступы страха.

– Мне еще вчера хотелось об этом поговорить, Альма, – произнес Хьюго, – но потом мы… ну… начали веселиться, поэтому я промолчал. Мне тоже кажется, что нам не стоит так поступать. Реки и горы, конечно, представляют потенциальную опасность, но лазить по системам пещер – полное безрассудство. Возможно, там обитают дикие звери. Под землей бывают водные массы, резкие обрывы и обвалы. Мы можем потеряться и понятия не имеем, с чем столкнемся.

Альма все это знала, разумеется. Поэтому-то ей и было страшно.

– А что нам еще остается? – спросила она. – Нам обязательно нужно добыть землю.

–Думаю, теперь, когда мы осознали свою ошибку, – ответил Хьюго, – лучше отменить миссию и вернуться сюда днем.

– Днем у нас не получится увидеть истинную землю! – запротестовала Альма. – Солнечный свет слишком яркий.

– Но, Альма, – сказала Ширин, – он не попадает в пещеру.

Об этом она не подумала. Разумеется, они правы во всем. Это безрассудство и сумасшествие.

– Я просто переживаю, – грустно произнесла Альма. – Переживаю за Стар…

А затем она внезапно умолкла.

Потому что где-то в лесу блеснула яркая вспышка.

Глава 69

Альма внезапно затормозила.

Хьюго и Ширин, не заметив, что она остановилась, покатили дальше.

– Что делать? – прошептала Альма себе под нос.

А затем…

Свет появился снова, но теперь глубже, в лесной чаще.

Он был медного оттенка и оказался совсем не таким, каким Альма увидела его впервые. То сияние затмевало все вокруг: оно заставляло ее зажмуриться и обжигало лучами, которые не сдержать и от которых не скрыться.

Этот свет вспыхивал, мерцал, разбрызгивался. Он горел еле-еле и, как показалось Альме, почти погас.

Отблеск удалялся все дальше и дальше, а затем исчез.

– Альма! – к ней приближалась Ширин. Хьюго не отставал. – Ты едешь назад? Мы отправляемся по домам?

– Думаю, я видела Старлинг, – тихо проговорила Альма.

– Что? Где? – воскликнула Ширин.

– Не беги, – предупредил ее Хьюго. – Давайте попробуем приблизиться к ней потихоньку.

Они спрыгнули с великов и направились в лес, на цыпочках обходя грязь и мусор, оставшийся после зимы. Хьюго взял квинтескоп и вел их по золотому следу. Альма едва осмеливалась дышать, заходя все глубже и глубже.

Хьюго остановился.

– След обрывается здесь, – тихо проговорил он. – А вдруг она снова взмыла в воздух? Я не уверен. Возможно, когда мы вернемся завтра, чтобы осмотреть пещеры, то сможем обыскать и эту часть леса.

Альма почувствовала, как внутри горит ее собственный свет и как день ото дня растет ее собственная квинтэссенция. Она становилась храбрее, мудрее, счастливее и заводила друзей. Альма никогда бы не подумала, что так сильно изменится.

И все это благодаря Старлинг. А где-то там, далеко в лесу, звезда угасала. Что будет, задавалась вопросом Альма, если свет исчезнет совсем?

Разве можно позволить, чтобы Старлинг погасла, а сама она продолжила сиять? Нельзя было опускать руки.

– Нет, – сказала Альма. – Я не пойду домой. Нужно спуститься в пещеры. Сегодня.

Глава 70

Альме не удалось до конца убедить Ширин и Хьюго, хотя после ее уговоров ребята все же согласились поехать к пещерам, но не заходить в них. После разведки можно было решать, что делать дальше.

Они продолжали ехать, а дома редели и стояли все дальше друг от друга. Участки земли, которые они занимали, заросли; на них были деревья, пруды и очень много места: домовладельцы вряд ли сами знали, что вообще происходит у