Черное Солнце - Ребекка Роанхорс

довольно странно, если б ты ее знал. – Она рассмеялась, и он понял, что начинает получать удовольствие от ее смеха. – Я никогда не замечала, что что-то напеваю.

– Это та же песня, что ты пела на закате.

– Я… да, в некотором роде.

– Это было прекрасно. Предания повествуют о силе Песни тиков, но никогда – об их красе.

Она чуть неодобрительно прочистила горло:

– Какие предания?

– В Обреги рассказывают предания обо всех местах континента Меридиан. О прибрежных городах, величайший из которых Кьюкола, о Святом городе Това и о городах, расположенных на внутренних реках, таких как Хукайя и Барах.

Он мог слышать, как она наклонилась вперед, шелест ткани, когда она уперлась локтями в колени.

– И что говорят в Обреги о тиках?

– Что они живут на краю мира в великом плавучем городе, который не могут найти моряки. Никого из тех, кто искал его, никогда не видели больше.

Ее дыхание было мягким, ровным, но он нервно дернулся, когда она спросила:

– И что происходит с теми моряками, которые пропадают?

– Некоторые говорят, что они просто уплывают слишком далеко в море и не могут найти пути обратно. Другие говорят, они находят остров тиков, но страна и обитатели столь красивы, что они решают остаться и не возвращаться больше в Меридиан.

– Льстецы, – пробормотала она.

– А другие говорят… – Он заколебался, внезапно сообразив, что следующая часть предания может ей не понравиться.

– Продолжай, – настаивала она.

– Другие говорят, что моряков, которые находят остров, пленяют… и пожирают на великих пирах.

Повисла пауза, во время которой он решил, что сказал что-то не то.

– Пожирают. Мне нравится! Это удержит трусов подальше. – Она хлопнула в ладоши и вновь рассмеялась. – Что еще говорят?

Он поколебался и продолжил:

– Предания сообщают о принцессе тиков.

– О, ну это твоя первая ошибка, – откликнулась она, повысив голос. – У тиков нет принцесс. Так же, как и королев.

– И мужчин? Предания говорят и об этом.

– А я появилась из рыбьей икры, – голос ее сочился сарказмом. – Что еще?

Он заметил, что она не ответила на его вопрос, как, впрочем, и то, что в ее голосе появились нотки нервозности. Она что-то скрывала: он мог судить об этом по тому, как она повышала голос, заканчивая фразы и постукивая каблуком. Ему очень хотелось узнать ее секрет, но он слишком наслаждался разговором, чтобы настаивать.

– Что вы катаетесь на спинах морских коров.

– А вот это мы делаем, – торжественно согласилась она, а вслед за этим вновь разразилась смехом, а в голосе звучало облегчение, – но сперва всегда спрашиваем разрешения. Мы называем их нашими братьями и сестрами, и мы никогда не оседлаем наших братьев и сестер, не спросив их разрешения.

Он понял, что она непристойно пошутила, и позволил уголкам губ приподняться в полуулыбке. Ее ответ был наградой.

– О, у тебя есть чувство юмора.

– Есть еще кое-что, что я хотел бы знать, – ответил он, игнорируя ее колкость.

– О чем-то, что не сообщают твои предания?

– Они слишком ограниченны, чтоб задать правильный вопрос.

– И о чем же ты хочешь спросить?

– Как ты ведешь корабль ночью, когда на горизонте нет ни единой подсказки? Как ты определяешь, что мы направляемся в Тову, если куда ни глянь, везде все одинаково?

Она молчала, но он чувствовал исходящую от нее энергию – следы той Песни, которую она Пела морю. Это было как-то взаимосвязано, чувствовал он. Это была какая-то часть ее магии.

– Это секрет тиков, – в конце концов сказала она. – Это то, почему я капитан, несмотря на все их суеверия. – Он почувствовал, как она выбросила руку в сторону команды, расположившейся за его спиной. – И несмотря на то, что я женщина и я молода, и еще кучу всего того, что они не потерпят на суше.

– И все же они благоговеют перед тобой в море.

У нее перехватило дыхание, как будто эти слова удивили ее.

– Да.

– Ты научишь меня? – спросил он.

Он почувствовал на себе ее взгляд. Изучающий. Оценивающий.

– Ты слеп, – сказала она, как будто он не понимал очевидного. В голосе проскользнули извиняющиеся нотки.

Теперь он позволил себе улыбнуться, зная, что его красные зубы блеснули в лунном свете.

– Женщина, которая узнает волны по тому, как они движутся у нее под ногами, и ветер по тому, как он целует ее шею, удивляется, как слепой мужчина может научиться морю?

– Но это же звезды…

Он наклонился вперед, коснувшись рукой ее ноги и придвинувшись достаточно близко для того, чтобы почувствовать испуганный запах ее дыхания на щеке. Ее магия чувствовалась в воздухе.

– Разве ты не слышала, Ксиала, что я – Праотец Ворон. Ты можешь изучить звезды, но я соткан из теней меж ними. Скажи мне, что ты видишь, и я пойму это.

Он слышал, как быстро бьется ее сердце, как ускоряется ее дыхание. Он не был уверен, от страха или от его близости – но не отодвинулся от нее.

Она прочистила горло:

– Тогда ладно. – Голос чуть дрожал. – Дай мне руки.

Он вытянул обе руки ладонями вверх и почувствовал прикосновение ее пальцев к коже – сперва нерешительное, но по мере того как она говорила, ее касания стали спокойней, уверенней.

– Ты рассказывал мне предания, что люди говорят обо мне, – начала она, – но дай я расскажу тебе то, что говорим мы сами. Мы тики, что означает люди, и наши пути – пути тиков, и наши острова – тики. Понимаешь?

– Это все одно и то же, – ответил он, сразу сообразив, о чем она говорит. – Нет разницы между вами и вашими землями.

Он почти чувствовал ее улыбку.

– Хорошо.

– А вода?

– О. – Ее дыхание стало мягким от почтения. – Мы называем воду Все-Тик. Вечная. Жизнь дающая, поддерживающая.

Вспомнив, как она говорила о звездах, он интуитивно спросил:

– А небо ваш отец?

– Нет, – ровно ответила она, – у тиков нет отцов.

Он смущенно нахмурился, но не стал задавать очевидных вопросов, уверенный, что получит в ответ еще одну колкость о рыбьей икре.

– Мы называем небо ее любовником, – поправила она его. – Непостоянным, вечно изменчивым, иногда холодным, иногда действительно очень горячим.

Она провела пальцем по линиям на его ладони, и это заставило его поежиться. Она рассмеялась низко и соблазнительно, и на мгновение он был застигнут врасплох мгновенно захватившей его похотью – эмоцией настолько редкой, что она казалась чуждой. Жар бросился ему в лицо, заставив его заерзать на скамье.

Она промолчала, как бы подмечая его ответ, прежде чем продолжить. Ее палец все еще касался его обнаженной кожи, а ее дыхание смешивалось с его.

– Мы плавучая нация, не привязанная к берегу. Вот почему нас нельзя найти, если мы того не хотим. И когда мы путешествуем вместе с волнами, мы с молоком матери учимся читать ночное небо. – Ее палец снова двинулся, вычерчивая круги на его ладони. – Небо – купол. Солнце поднимается отсюда, – она нажала на точку рядом с большим пальцем его правой руки, –