Чтец - Трейси Чи

Хэтчет сжал зубы, прижимая к груди раненую руку.

– Это не твое дело, Рид, – прошипел он. – Не мешай мне распоряжаться моей собственностью, и я…

Грянул второй выстрел. Крови на сей раз было немного, но пучок волос упал на плечо Хэтчета. Он дернулся, но промолчал.

– Этот парень не является твоей собственностью, – проговорил Рид. Под краями шляпы сверкнули его голубые глаза.

– Мы плывем в Нарни и нам с тобой не по пути, – прорычал Хэтчет. – Ты можешь забрать девчонку, если она еще жива.

Стрелец посмотрел на Сефию. Та не двигалась.

– Парень, – обратился к нему Рид. – Забирай свою подружку и бегите отсюда.

– Твоя слава, верно, ударила тебе в голову, капитан, – не унимался Хэтчет, – раз ты считаешь, что можешь командовать здесь, имея на руках всего один пистолет. Но нас всё равно больше.

Люди Хэтчета подняли свои ружья. Раздались щелчки взводимых курков.

Рид усмехнулся.

– Я умею считать, – сказал он.

Из-за ящиков, тут и там – отовсюду – появилась команда его корабля, «Реки Веры». Матросы на фоне голубого неба казались гигантами.

Люди Хэтчета опустили оружие. Стрелец продрался сквозь их толпу и склонился над Сефией. Она хрипела, но была жива. Стрелец осторожно тронул ее за плечо.

– Забирай ее, приятель, – сказал Рид.

Стрелец поднял Сефию на руки. Она была такой легкой – как перышко. Он прихватил и ее мешок. Ей не понравится, если он забудет ее мешок. Стрелец нес ее осторожно, словно она могла рассыпаться от неловкого прикосновения. Люди расступались перед ним.

Капитан все еще держал оружие наготове.

– Мои люди живут по всему королевству, – сказал он. – И если я еще раз услышу, что ты похищаешь детей и продаешь их в рабство, я начну на тебя охотиться как на дикого зверя. И где бы ты ни спрятался в этом огромном голубом мире, я тебя найду.

Стрелец был вне пределов слышимости и уже не мог знать, что ответил Хэтчет; но он услышал стрельбу, а затем – звон сабель.

Сефии было плохо. По всей ее шее краснели отметины пальцев Хэтчета. Стрелец инстинктивно сглотнул, почувствовав, как его собственный шрам сжимает ему горло. Наконец он добрался до начала пристани. Здесь никого не было. Все люди убежали. Стрелец не знал, как ему поступить. Все было совсем не так, как в лесу, где Сефия говорила ему, что делать, куда идти. А научить его всему она просто не успела.

Все причалы выглядели одинаково – лодки, корабли и штабеля груза. Оставаться здесь он не мог. Нужно было уходить.

Стрелец побежал. Нужно было найти помощь. На других причалах все еще оставались люди. Может быть, они смогут помочь?

Стрелец бросился к ним и попытался крикнуть:

– На помощь!

Но ни одного слова не вырвалось из его груди. В нем не было слов. Стрелец ощущал место, где им надлежало быть, – место, подобное большой черной дыре. Но самих слов там не было.

– Парень! С тобой всё в порядке?

Лица людей – большие, прямо перед ним. Руки, протянутые прямо к нему.

– Что с девочкой?

Люди обступили его. Все они выглядели совершенно одинаково. Голова Стрельца шла кругом. Он не знал, где находится, куда его занесло и зачем. Сефия, едва дыша, лежала у него на руках.

Он вновь попытался исторгнуть из себя слова, но на этот раз из черной дыры в его груди вырвалось нечто холодное и темное. Что это такое, он не вполне различал, – но это был смех. Смех бился в его груди, наполняя его и вырываясь наружу.

Слишком много людей. И они так близко! Их руки хватали его за одежду, тянулись к Сефии. Рты их несли какую-то невнятицу. Люди тоже смеялись. Они производили такой шум, они так тесно обступили его! Нужно бежать, искать безопасное место.

Темнота – вот что ему нужно. Маленькое укромное местечко. Место, куда им не добраться и где он будет в безопасности.

Страх и боль неумолимо надвигались, и на этот раз не было мягкого тихого голоса, который мог бы их остановить. Багровые пятна на шее Сефии похитили ее голос, а сама она без сознания лежала у него на руках.

Стрелец сделал то единственное, что умел. Он спрятался. Найдя на одном из причалов пустой ящик, он положил туда Сефию, заполз следом и закрыл ящик изнутри. И не осталось ничего, кроме темноты; лишь голоса и звуки чьих-то шагов доносились снаружи.

Руки Стрельца были липкими от крови, но он постарался как можно аккуратнее убрать волосы с лица Сефии и, положив мешок ей под голову, устроить что-то вроде подушки. Потом он сел, прислонившись спиной к стенке ящика и обхватив руками колени – слушать, как она дышит, ждать, не последуют ли звуки погони, надеяться, что она вскоре очнется.

Унтер-офицер Хэлдон Лак был серьезно расстроен. Будь он достаточно честен с собой (что ему было не свойственно), он должен был бы сказать себе, что самым бессовестным образом проспал. В результате он не успел выпить свою обычную чашечку кофе со сливками и тремя кусками сахара, а потому солнце, пробивавшееся сквозь тучи, оказалось для него слишком ярким, морской бриз слишком холодным, а запах рыбы – слишком сильным для его деликатного носа. Изучая прибрежную гальку и старые рыболовные сети, от которых и исходила вонь, он надул свои изящно вырезанные губы, после чего закрыл нос рукавом мундира и закашлялся.

– Дышите ртом, сэр! – с довольной ухмылкой посоветовал Хобс, его подчиненный.

Хобс был занятным быстроглазым парнем с почти круглой головой. Пунктуальный до крайности, он не ставил перед собой далеко идущих целей, но к работе относился в высшей степени серьезно, что вполне удовлетворяло унтер-офицера Лака, который мечтал о славе и успехе, но к работе подходил с прохладцей. Вместе они составляли вполне гармоничную команду.

– Заткнись, Хобс! – выпалила Фокс.

Эта Фокс – штучка из совершенно другого теста. Хотя она была по званию и ниже Лака, Фокс представляла собой комбинацию завидного прилежания, таланта и напористости. Если верить слухам, то Фокс в Эпидраме должна очень быстро подняться по служебной лестнице. Кроме того, в чем Лак мог не раз удостовериться с тех пор, как Фокс перешла в их отряд, она была настоящей красоткой. Было в ней что-то сумеречно-острое, как в дымчатом топазе. Ее улыбка, открывавшая совершенные зубки, и острый взгляд разили наповал. Фокс посмотрела на унтер-офицера и заправила непокорный локон своих черных волос за прелестное ушко.

– До Восточного рынка дойдем? – спросила она.

Лак посмотрел в обе стороны вдоль улицы. Высохшие коричневые цветы в окнах ближайшего к ним дома, а также мусорные баки и брошенные в беспорядке ящики, загромождавшие проход, говорили о том, что они стоят перед «Петлей палача», самой жуткой таверной в этой части города.