Похищение невесты - Мэри Уайн

— Я успела это заметить. Но дело в том, что опыта у нее побольше, чем у нас.

— Это верно. Надеюсь, ты еще не раз в этом убедишься, когда начнешь руководить хозяйством.

Джемма ощутила новое потрясение. Он надеется? То есть этот человек не собирается лишать ее власти во всем том, что касается ведения хозяйства, пусть даже он и не будет согласен с ее решениями?

— Опыт придет и к тебе, Джемма. А я буду помогать.

Она фыркнула и тихо возразила:

— Ваша «помощь» пока что выглядела весьма своеобразно. Вы меня отшлепали и забрали мои сапожки.

Он нахально ей улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Ну, это же была просто игра, милая! Признаюсь, что было очень приятно шлепать тебя!

— Игра?!

Джемма лягнула его под столом, но ее босой ноге это оказалось больнее, чем его щиколотке, защищенной высоким сапогом. Он рассмеялся.

— Видишь? Вот и подтверждение моих слов.

Он подался к ней, а ей стало так любопытно, что она сделала то же самое. В этом мужчине было нечто завораживающее!

— Тебе тоже нравится играть, вот почему я так часто тебе в этом потакаю.

Джемма сжала губы и укоризненно заметила:

— Вы слишком часто со мной играете, сэр!

Его губы чувственно изогнулись, глаза наполнились сладкой угрозой.

— Я только начал, милая. Но я был бы плохим женихом, если бы утащил тебя наверх в ту же секунду, как священник закончил нас благословлять. Ты могла бы решить, что меня в жизни интересуют только две вещи: сражения и верховая езда.

Джемма лукаво ему улыбнулась и осведомилась:

— А вы хотите сказать, что думаете иногда и о чем-то другом?

Она постаралась, чтобы в ее голосе были только невинность и мед, как ее когда-то учила нянюшка.

Он фыркнул, а потом не выдержал и громко расхохотался. Запрокинув голову, он отправлял свой смех к потолку, откуда тот возвращался эхом. В их сторону начали поворачиваться, и, взяв кружку, Гордон высоко поднял ее, приветствуя собравшихся.

С криками одобрения все взялись за свои кружки, от души к ним приложившись. С громким стуком вернув кружку на стол, Гордон отодвинулся от него.

— Идем, жена! Я намерен с тобой потанцевать, чтобы ты немножко устала и не заставила меня этой ночью гоняться за тобой по спальне.

Его слова понравились всем, кто его услышал, и они с удовольствием повторили сказанное тем, кто в тот момент оказался слишком далеко. Джемма покраснела, слыша, как мужчины радостно приветствуют своего лэрда, и, видя, как женщины ухмыляются.

— Вы неисправимы!

— Да, милая, это правда.

Тем не менее, он действительно умел играть — и Джемма вдруг поняла, как ей этого не хватало. В ее доме царил строгий порядок. Это было необходимо, пока отец болел, однако она не могла припомнить, когда танцевала что-то, кроме медленной паваны.

Гордон вытащил ее в центр зала, а музыка заиграла быстрее. Танец был гэльским: самые юные девушки двигались только на мысках. Они задирали подол, демонстрируя стремительное движение своих ног, а мужчины одобрительно кричали и хлопали в такт мелодии. К танцу присоединились все, от молодых до старых. Джемма заметила, что даже Ула, кружась, приподнимает юбку обеими руками. Танцующие флиртовали и делали такие вольные движения, каких Джемма ни разу не видела на своих уроках танцев. Эти танцы были совсем не похожи на чинные итальянские фигуры, которым ее учили на тот случай, если она окажется при королевском дворе. Скорее они были похожи на те народные пляски, которые она видела на праздниках у стен Эмбер-Хилла.

Гордон пытался тянуть ее за собой, но она моментально почувствовала ритм музыки и, наклоняясь, подхватила свои юбки и приподняла их, как это делали все молодые девушки. Каменный пол под ее босыми ступнями был гладким и прохладным.

Проходившая мимо в танце Ула поймала ее за руку и увлекла за собой. Домоправительница змейкой скользила мимо мужчин, а другие женщины стали присоединяться к ним, берясь за руки и образуя длинную цепочку. Музыканты заиграли быстрее — и Ула потащила Джемму к дверям. У них за спиной раздался громкий рык и, обернувшись, она увидела, что мужчины поймали Гордона и не пускают его за ней.

Однако все это происходило под аккомпанемент множества шуток. Гордон пытался хмуриться, но ему не удавалось оставаться серьезным больше пары мгновений, после чего на его губах снова возникала улыбка.

— Эй, парни! По-моему, ему нужна ванна! — провозгласил Керри, перекричав остальных мужчин.

— Холодная! — подхватил кто-то.

Ула утащила Джемму в коридор, и она перестала слышать то, что происходило в зале. Голоса мужчин оставались все такими же веселыми, но их слова невозможно было разобрать из-за хохота сопровождающих ее женщин. Они со смехом окружили ее, продолжая увлекать к лестнице, однако не к той, которая вела в ее спальню. Они продолжили идти, пока не оказались у восточной башни. Там Джемму провели вверх по лестнице мимо трех дверей. Четвертая открывалась в спальню.

Было совершенно ясно, что это — спальня лэрда.

Огромное помещение занимало все пространство башни. Оно находилось на верхнем этаже, так что в потолке оказались арочные окна, откуда открывался потрясающий вид. Свечи отбрасывали оранжевые и красные блики на ковры, которыми были завешаны стены, — персидские и сделанные из мохнатых шкур. Комната была круглая, с застекленными окнами, которые разделяли каменные простенки шириной всего в пару футов. Плотные занавески, которые, несомненно, стоили огромных денег, висели по обе стороны каждого окна.

А вскоре у Джеммы больше не стало возможности осматриваться. Женщины более старшего возраста окружили ее, бережно распуская шнуровку на ее платье. Чтобы снять с нее этот шелковый наряд с бархатной отделкой, они бережно приподняли ее распущенные волосы. Она ощутила слабый запах розмарина и ароматы цветов. Более молодые незамужние девушки тем временем снимали с постели покрывала и одеяла, открывая простыни. Бережно свернув все в ногах кровати, они оставили только белую нижнюю простыню. Ванора внимательно осмотрела ее, провела рукой по гладкой поверхности и одобрительно кивнула.

Джемма покраснела и почувствовала легкую дрожь. Испуг охватил ее, заставив колени подгибаться.

На рассвете Ванора вернется, чтобы осмотреть эту простыню. Это — древний обычай, который ей приходилось не раз наблюдать в деревне при замке. Когда замуж выходили дочери торговца, то на следующее утро из окна дома вывешивали запятнанную простыню — иначе невесту и ее родню ждал глубокий позор.

Джемма не опасалась такого исхода. Нет, охватившее ее беспокойство было порождено уверенностью в том, что утром на простыне будет пятно. Несмотря на всю игривость, которую Гордон демонстрировал в последние два часа, к этому вечеру их привела давно копившаяся страсть. Он овладеет ею, она не сомневалась в том, что уже сейчас его плоть налита желанием.