В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918 - Александр Дмитриевич Бубнов

Англия, что было равносильно передаче именно ей, исконному противнику России в этом вопросе, фактического контроля над проливами, ибо в ту пору Англия располагала самым мощным флотом мира.

Большевистские представители на Лозаннской конференции из кожи лезли вон, чтобы избежать столь невыгодных и опасных для России решений или чтобы хоть сколько-нибудь эти решения смягчить, но их голос никем не был услышан, потому что за ними не было престижа императорской России.

Сам тот факт, что даже большевики, которые в начале своего властвования невнимательно относились к жизненным интересам страны, не подписали решений Лозаннской конференции, лучше всяких других доказательств показывает, какое катастрофическое значение имели для России принятые на этой конференции решения.

Вскоре после Лозаннской конференции Англии показалось выгодным восстановить свои торговые сношения с Россией. По этому поводу английский премьер цинично заявил в парламенте: «Торгуем же мы с каннибалами, отчего бы нам не торговать с русскими?»

Советское правительство решило этим воспользоваться, чтобы возбудить вопрос о пересмотре лозаннских решений. На конференции в Монтрё советское правительство добилось изменения решений в свою пользу, но, как увидим ниже, польза была лишь кажущаяся.

Интернационализация проливов была действительно отменена, распущен орган международного контроля, во главе коего стояла Англия, а суверенные права Турции восстановлены. Однако было сохранено право военным судам всех наций входить во всякое время в проливы и плавать в них, с тем лишь ограничением, чтобы по своей общей силе отряд чужих военных судов, вошедших в проливы и находящихся там, не превышал сил советского Черноморского флота. При этом «контролирование» по статье конвенции в Монтрё, то есть оценка силы отряда судов, входящих в проливы, была возложена на Турцию.

Турция после Первой мировой войны всецело подчинилась влиянию западных держав-победительниц. В морских же вопросах, и в частности в вопросе о проливах, особенно сильно было на нее влияние Англии. Поэтому последняя – раз уж был конференцией в Монтрё подтвержден принцип права входа в турецкие проливы военных судов всех наций – легко согласилась на отмену интернационализации этих проливов, ибо была уверена, что Турция будет «оценивать» силу входящих в проливы военных судов так, как того она, Англия, захочет.

Таким образом, конференция в Монтрё никакой реальной выгоды Советам не дала, а лишний раз подтвердила беспомощность советской дипломатии, давшей себя обойти в этом жизненно важном для России вопросе, что ясно видно из нижеследующего случая. В июле 1953 года англо-американский отряд, состоявший из 22 военных судов, вошел через Дарданеллы в Мраморное море, где учредил базу для предстоящих маневров в этой зоне. Советское правительство немедленно выразило по этому поводу свой протест, но получило от Турции ответ, что она не считает пребывание этого отряда в Мраморном море и проливах нарушением соответствующей статьи конвенции. И советское правительство вынуждено было этим ответом удовольствоваться.

После Второй мировой войны советское правительство, выйдя из нее с победой, считало момент благоприятным для решения вопроса о проливах и в ультимативной форме предложило Турции установить вместе с ней кондоминиум (совладение) в проливах, что было, конечно, не что иное, как прикрытый «фиговым листком» фактический переход проливов в полную власть советской России, ибо она, не разоружившись после войны, располагала неизмеримо более сильным военным потенциалом, чем Турция.

Однако Турция, опираясь на решительную поддержку в этом вопросе ведущих западных держав, мужественно отвергла этот ультиматум, и советское правительство, видя, что здесь дело чревато войной со всеми бывшими союзниками, на своем ультиматуме настаивать не стало.

После этого со всех сторон, и особенно из Америки, потекла в Турцию обильная помощь в виде кредитов, военного материала и военных миссий для укрепления и расширения ее военного потенциала. Вместе с тем она была включена в Североатлантический альянс и вошла в состав Балканского пакта, заключенного в 1953 году между нею, Грецией и Югославией.

Потерпев неудачу в деле ультимативного предложения Турции кондоминиума над проливами, советское правительство спустя некоторое время сделало попытку установить если не свое владение, то хотя бы свой контроль над проливами и выступило с предложением Турции уступить России в арендное пользование какой-либо залив в проливах для учреждения в нем своей базы. Это, как нам известно, была наивыгоднейшая для России форма контроля над проливами, приведенная во второй группе решений вышеупомянутой записки о проливах, составленной в штабе Верховного главнокомандующего в 1915 году.

Но и эта попытка Советов успеха не имела: турецкое правительство попросту на это предложение не ответило.

После смерти Сталина положение советской власти в России и в сателлитских странах настолько пошатнулось, что его наследники, дабы обеспечить себе мир в период кризиса власти, решили смягчить агрессивный характер сталинской внешней политики и в числе предпринятых ими в этом направлении шагов сами отказались от требования базы в проливах.

Таким образом, и после победоносной войны вопрос о проливах остался в том самом невыгодном и опасном для России положении, в каковое он был поставлен конвенциями, принятыми на конференциях в Лозанне и Монтрё после поражения России в Первой мировой войне.

Вопрос о проливах неизменно был и будет мерилом мощи России в ее международных отношениях до тех пор, пока окончательно не разрешится в ее пользу, ибо, представляя собой жизненный фактор, на коем зиждется благосостояние и безопасность России, не зависит от режима, в котором она живет.

В период ослабления мощи России этот вопрос как бы «опускается на дно» русской внешней политики, вновь поднимаясь на поверхность по мере нарастания этой мощи. И для правильной оценки русских международных отношений необходимо всегда иметь в виду, что почти во всяком шаге русской внешней политики заключен в более или менее ясной, прямой или косвенной форме вопрос о проливах.

Глава 7

Почему Россия не завладела Босфором в Первой мировой войне

Зная, сколь велико было значение вопроса о проливах для благосостояния России и сколь громадное влияние не только на исход войны, но и на дальнейшие судьбы России должно было бы иметь решение этого вопроса в ее пользу, невольно всякий русский человек спросит: почему мы не завладели Босфором в 1916 году, когда все приготовления к этому на Черном море были полностью закончены.

Мысль эта тем глубже должна волновать всякого из нас, что, как ныне доподлинно известно и как подтверждает ряд авторитетных показаний, завладение Босфором в 1916 году не только обеспечило бы России полную победу в войне, но и предотвратило бы тем самым революцию со всеми ее трагическими для нас и для всего мира последствиями.

Приступая к ответу на вопрос, почему мы