Слишком грешен - Эрика Ридли

— Бегите! Немедленно!

Тихо всхлипнув, Сьюзен побежала.

А Эван забросил лопату на плечо и со злостью подумал о том, что уместнее было бы принести с собой пистолеты.

Неумолимый восход не загасил тревоги, от которой сгорала Сьюзен. Сев за свой секретер, она поцарапала ногтем потертое дерево. Был ли мистер Ботуик в нормальном состоянии, когда заставил ее убежать в комнату? Или ей все-таки следовало остаться с ним? И что он делал ночью на кладбище?

Сьюзен уже оделась, причесалась и позавтракала, однако она не могла найти в себе решимости на то, чтобы выйти из комнаты и найти ответы на свои вопросы.

Наконец она встала и… едва не столкнулась с призраком леди Бон.

Прыгая на одной ноге и размахивая руками, Сьюзен каким-то непостижимым образом сумела сохранить равновесие и чудом не дотронулась до призрачной женщины с длинными белыми косами.

Наклонив голову, мрачное привидение скользнуло к своему месту у камина. Похоже, резной крест на шее беспокоил ее, потому что она, как и прежде, не говоря ни слова, принялась теребить его своими дрожащими, покрытыми темными пятнами руками.

Нуда, так и должно быть, ведь леди Бон глухонемая, вспомнила Сьюзен, и из-за этого осмысленного разговора у них не получится, но можно попробовать.

Сьюзен на цыпочках подошла к призраку и, ткнув себя рукой в грудь, спросила:

— Вы знаете, кто я?

Призрачная женщина кивнула.

Рука Сьюзен оцепенело замерла в воздухе. Подумать только: леди Бон ответила на ее вопрос! Сьюзен заподозрила, что предполагаемая глухонемая, возможно, хорошо слышит. Надо быть осторожнее!

— Вы можете говорить? — спросила, она.

Призрак отрицательно помотал головой.

Отлично! Хотя бы это правда.

Тут из груди женщины-привидения вырвался страшный крик, и она принялась крутиться на одном месте — все быстрее и быстрее. Сьюзен поспешно отскочила в сторону.

Привидение сорвало с себя крест, подняло его над головой, а потом скрюченное тело леди Бон стало распадаться на части и одежда, плоть и сама ее сущность вскоре бесследно исчезли во внезапно поднявшемся вихре.

Крест упал на пол и, сверкнув, пропал, из виду.

Сьюзен с трудом сглотнула, прижавшись плечами к стене, и подумала, что по десятибалльной шкале ее разговор с призраком можно было оценить на двойку. Правда, на хорошую, положительную двойку. Как она могла выполнить желание привидения, если оно не имело возможности сообщить, чего хочет?

А потом… Если бы она, Сьюзен, была леди Бон или ее едва живой дочерью, то единственное, о чем бы она попросила, так это вырвать из груди Оливера Гамильтона его подлое сердце и скормить его вечно ухмыляющемуся пугалу — дворецкому, а потом разрубить их обоих на части лопатой.

Поскольку в Мунсид-Мэноре делать было нечего, Сьюзен решила отправиться в город.

Но не успела она спуститься с утеса, как ей стало понятно: что-то изменилось.

За ней с интересом наблюдала пестрая толпа местных жителей. Если бы они просто мельком смотрели на нее, все это имело бы какой-то смысл. Нонет — они буквально не сводили с нее глаз, пока она почти час спускалась по тропе!

Как только Сьюзен к ним приблизилась, они попятились и, склонив головы, возбужденно о чем-то заговорили, то и дело над чем-то посмеиваясь. Что ж, возможно, им только что стало известно о том, что мисс Сьюзен Стэнтон получает удовольствие от подглядывания за парочками сквозь грязные окна, — тогда их грубое поведение можно объяснить.

Черт возьми! Все это никак не вязалось с ее планами. Зато вязалось со зловещей фарфоровой куклой: никто не скажет, что мисс Девоншир не выполняет своих угроз. Наверняка она уже распространила о ней слухи. Что ж, очень хорошо. В ответ Сьюзен разберется с делом о французском шелке и о том, откуда он берется у мисс Девоншир, и непременно сообщит результаты расследования судье, когда тот вернется в город. Это послужит уроком для мисс Девоншир за ее преступления против монарха.

Хотя нет… Ну что за магазин одежды без французского шелка?

Сьюзен замедлила шаг и улыбнулась горожанам с таким видом, словно была королевой, а они — крестьянами, которые пришли поприветствовать свою госпожу. Она помахала им рукой, затянутой в перчатку. Возможно, если бы она вела себя нормально, то есть так же, как они, то им стало бы скучно и они вернулись бы к своим обычным занятиям и быстро обо всем забыли. Вот только Сьюзен не знала, как вести себя.

Она прошла мимо толпы и направилась к… магазину мисс Девоншир. Но вместо того чтобы войти внутрь, тихонько пробралась к задней части дома, остановилась под открытым окном и стала обмахиваться веером, делая вид, что хочет перевести дыхание после утомительной прогулки.

— Что, черт возьми, вы тут делаете?

Ойкнув. Сьюзен уронила веер на песок.

Мистер Ботуик. Внушительный, как скала.

— Ничего. — Подняв веер, Сьюзен продолжила яростно им обмахиваться.

— Вы подслушиваете?

— Не-е-ет, — слабо запротестовала Сьюзен, обмахиваясь еще быстрее. — Почему вы так решили?

Выхватив у нее веер, Эван со щелчком захлопнул его и отбросил в сторону.

— Все в городе так считают, — ответил он.

Приподнявшись на цыпочки, Сьюзен заметила, что за его спиной собралась целая толпа горожан: они окружали их широким, напряженным кругом, и у некоторых в руках были… камни?

Сердитая толпа подступала все ближе. Круг сжимался. Сьюзен было не по себе при мысли о том, что камни в любое мгновение могут полететь в ее сторону.

Мистер Ботуик схватил Сьюзен за руку и потащил за собой от окна, словно тряпичную куклу.

— Вы можете объяснить, какого дьявола вы тут делали? — тихо спросил он.

Сьюзен быстро кивнула.

Эван прищурился.

— По-вашему, это хорошее объяснение? — поинтересовался он.

Сьюзен закивала еще сильнее.

Мистер Ботуик помолчал — он явно боролся, с внутренними демонами — и, с тяжелым вздохом прошептав: «Это будет меньшее из двух зол», — прижал Сьюзен к своей груди и поцеловал.

Это был не фальшивый, не дружеский Поцелуй в щечку. Не торопливый поцелуй со сжатыми губами, не короткий игривый поцелуйчик, который можно было бы так просто — хотя, возможно, безрезультатно — объяснить невесте, сославшись на простую игру света.

Нет. Это был настоящий, страстный поцелуй!

Оторвавшись от ее губ, Эван приподнял голову и проговорил проникновенным, но довольно громким голосом, который можно было услышать и на расстоянии:

— Разве я не велел тебе ждать меня за конюшнями, чтобы никто не узнал, что я хочу сделать тебя своей любовницей?