По следу тигра - Кирилл Казанцев

— Сволочи! — Кто мог подумать, что в таком хрупком, даже изможденном теле скрывается голос такой силы. — Скоты вы все вместе взятые со своим мэром! Твари продажные, чтоб вам всем передóхнуть! Он полгода из дома выйти не может, полгода! Ты хоть понимаешь, что это значит для ребенка, урод! — Сумка полетела в голову «сидельца», и увернуться тот не успел, поймал снаряд лбом и вместе со стулом отшатнулся назад, врезался затылком в стену.

— Да я тебя сейчас! — Он взвизгнул, как оскорбленный в лучших чувствах хряк, и полез из-за стола. Но женщину было трудно напугать, она подобрала сумку и примеривалась ко второму броску.

— Давай! — орала она во все горло. — Давай покажи! Что ты мне покажешь, скотина! Я с осени сюда как на работу каждый день прихожу, каждый день с этими суками жирными из общего отдела здороваюсь! «Нет приема»! По заграницам таскаться и на баб у него время есть, а на людей нет! Да я теперь здесь жить буду, если потребуется, а ты меня пальцем тронуть не посмеешь! Сидеть, кому говорю! Ты про закон о рассмотрении обращений граждан что-нибудь слышал? — Женщина захлебнулась от крика, закашлялась и прижала сумку к груди, как щит. Все, истерика закончилась, сейчас ей придется плохо. Сторожа тоже это почувствовали, и Максим решил, что ему пора вмешаться. Он успел сделать несколько шагов вперед, когда все закончилось. Вернее, приняло новый оборот. Заветная дверь распахнулась как-то очень широко и резко (до этого чиновники бочком и робко просачивались в щель), предбанник артемьевской территории и часть фойе заполнило изысканное общество. Максим отступил немного назад, остановился рядом с дверью, а потом медленно пошел к длинному столу с макетом. Пригнулся, вытащил из-под него пищащий мобильник, нажал отбой, сунул телефон себе в карман, поднял голову. И встретился взглядом с Артемьевым. Господин полковник выглядит неважно — бледен, но при этом гладко выбрит, темные зрачки чуть расширены, веки припухшие, губы плотно сжаты. Руки держит в карманах кожаной куртки с меховым воротником, под ней — черный костюм с белой рубашкой, новые ботинки чуть поскрипывают при каждом шаге градоначальника. Свита рядом — три человека, еще один или два — непонятно — прикрывают за дверями. Позиция как на заказ — «объект» открыт с одной стороны и уязвим, стопроцентный результат гарантирован. Если бы еще эта тетка в обнимку со своей сумкой убралась с дороги, было бы совсем хорошо. Так нет же — стоит как вкопанная между целью и Максимом, шмыгает носом. «Уйди оттуда, ну уйди, пожалуйста». — Мысленный посыл Максима не помог, пистолет остался лежать в кармане куртки. Все, момент упущен — Артемьев отступил назад и в сторону, к столу охраны, и перевел взгляд на женщину. Наверное, так смотрели динозавры, оценивая возникшее на их пути препятствие — съедобно оно или нет. С поправкой на нынешние реалии — чем может быть полезен этот человек. Ах, от него только проблемы? Тогда пошел вон. Артемьев запахнул кожанку, обошел застывшую перед ним заплаканную женщину и в сопровождении охраны направился к лестнице. За ним закрылась дверь, и фойе заполнили сотрудники администрации, работа у охранников закипела, а на женщину никто не обращал внимания. Она постояла еще немного, потом, как была в обнимку с сумкой, побрела к выходу. Максим выждал немного и пошел следом, толкнул тяжелую створку, побежал по ступеням вниз. Но далеко идти не пришлось — женщина стояла у подоконника на площадке между вторым и третьим этажами. Она смотрела в окно и вытирала ладонями мокрые от слез щеки.

— По-моему, это ваше, — Максим протянул женщине найденный им под столом мобильник.

— Да, спасибо, — женщина мельком глянула на дисплей, улыбнулась и бросила телефон в расстегнутую сумку, потом взглянула на Максима: — Вы видели? Как глупо все получилось, — вздохнула она и снова вытерла глаза, — но я правда не знаю, что мне делать. Я обращалась куда только могла, это была моя последняя надежда.

— На него нельзя надеяться. — Максим тоже смотрел в окно на стволы старых, облепленных с одной стороны снегом берез. — Это не тот человек, кто вам поможет. Что у вас случилось?

Женщина отвернулась, застегнула куртку, намотала ремень сумки на тонкую кисть руки.

— Сволочи они, извиняюсь за выражение, вот и все.

— Совершенно с вами согласен, — поддержал разговор Максим. Он мог привести еще немало емких, не предназначенных для женских ушей, эпитетов, но делать этого не стал. А в очередной раз предпочел роль участливого и внимательного слушателя. Женщину звали Марина, она жила с пожилым отцом и одна воспитывала сына — шестилетнего Мишку. Еще полгода назад все было почти хорошо — отец получал повышенную пенсию как ветеран подразделения особого риска, а Марина работала на двух работах сразу. Потом отец тяжело заболел, и почти вся его пенсия теперь уходит на лекарства, врачей и квартплату. Потом закрылся небольшой магазинчик в двух шагах от дома, где Марина работала уборщицей. На вторую — основную — работу секретарем-методистом в местном филиале московского вуза ездить пришлось на другой конец города. Но и это еще ничего, это не страшно. Там люди оказались отзывчивые и к Марининой проблеме отнеслись с пониманием. И даже закрывали иногда глаза на ее отсутствие. Но с приходом нового руководителя филиала все изменилось, рабочий день теперь длится строго — от и до. Правда, через день. Марина вынесла и это, она делала вид, что все в порядке, и выкручивалась, как могла, до сентября прошлого года. Пока не обнаружила однажды вечером, что у подъезда, где они живут, исчез пандус. А это означало только одно — отныне Мишке отрезан путь на улицу. Выйти, вернее, выехать он не сможет. Миша — инвалид-колясочник, у него ДЦП. Пандус был для мальчишки дорогой жизни, связью с миром. А теперь он обречен на заточение в четырех стенах, потому что Марина в одиночку физически не в состоянии поднять и дотащить тяжелую коляску с сыном до лифта. А больной отец ей не помощник.

— Этот пандус там семь лет простоял, понимаете? У меня и Мишки-то еще не было. — Марина повторяла свою историю как хорошо выученный урок. — Семь лет. А потом кто-то написал в управляющую компанию жалобу, что направляющие из швеллера у пандуса установлены не по правилам. Письмо отправилось гулять по инстанциям и осело почему-то у пожарных. А те недолго думая постановили: конструкция выполнена с нарушением правил пожарной безопасности, и выдали коммунальщикам предписание — пандус убрать. Направляющие для подъема колясок срезали за секунду. Об установке другого, отвечающего требованиям, никто, естественно, даже не подумал.

За это время Марина побывала везде, обошла все возможные инстанции с документами в руках, доказывая, что так нельзя. Она даже написала в прокуратуру заявление о нарушении прав ребенка-инвалида и даже получила ответ: направляющие в этом доме не были предусмотрены проектом и выполнены в ненадлежащем качестве, пожилой человек мог споткнуться, упасть и получить травму. В самое ближайшее время будет рассматриваться возможность установки съемного устройства, но сначала надо получить разрешение от управляющей компании. В этой конторе Марину уже хорошо знали и просто закрывали перед ее носом дверь. В результате Мишка уже полгода не выходит из дома, «гуляет» на крохотном балконе. А поскольку возможность установки нового пандуса только «рассматривается», все идет к тому, что предстоящие весну, лето, осень и так далее мальчишка увидит только с высоты седьмого этажа. Но и это еще не все, последней каплей стали события вчерашнего дня.