Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро - Адам Бревер

На мгновение она забывает, где находится. Куда идет. Здесь туманно, не хватает воздуха и пахнет мужчинами. В животе покалывает. Остановившись в кромешной темноте, она думает, что здесь можно бродить вечно, так и не найдя выхода.

Немного похоже на ту игру, в которую они играли в детстве на заднем дворе: тебе завязывают глаза, потом несколько раз поворачивают кругом и отпускают. Сначала страшно, страшно до тошноты. Но потом приходит инстинктивное понимание, что в конце концов ты выберешь правильное направление.

Протянув руку, она ненароком смахивает с вешалки пальто. Это пальто Синатры. Она в его гардеробной.

Выбравшись из казино, Мэрилин спешно прошла по туннелю к коттеджу, чувствуя себя в подземном переходе, словно в сказке. Из одной жизни в другую. Держась за металлический поручень, она осторожно, шаг за шагом, спустилась по устланной ковром лестнице. Путь освещают голые лампочки, теплящиеся на фоне сырых стен. Где-то на середине пути она поняла, что покинула территорию Невады, где правила не просто другие – они изменчивые. Их можно трансформировать. Можно по-разному интерпретировать. Она помнила, что идти нужно прямо. Никуда не сворачивать. Не искать обходных путей. Осторожно, сдерживая нетерпение, скользя пальцами по водопроводным трубам, она продвигалась к выходу из дома Синатры. За ней следовали мужские голоса – громкие, требовательные. От голосов вибрировали трубы. Они вылетали из-за поворотов. Эхо Джанканы. Будь начеку, не расслабляйся, напоминала она себе. Не впускай их в себя. Она повторяла это снова и снова, пока и в самом деле не почувствовала голоса в себе. Настойчивые и громкие. Колючие. Рука отдернулась от трубы, пальцы сжались в кулак. Она обернулась. Посмотрела в темноту за спиной. Ничего не увидела и, прибавив шагу, продолжила путь. Лишь бы не дать им почувствовать ее страх. В конце туннеля, так и не увидев никого, она взбежала по ступенькам в гардеробную Фрэнка и даже ни разу не споткнулась.

В приоткрытую дверь струится отраженное озером лунное сияние. Она стоит в гардеробной, касаясь головой раскачивающейся вешалки, недосягаемая для оставшихся в туннеле преследователей, одна и в безопасности.

Как в той детской игре во дворе.

Она чувствует – они идут. (Кто? Джанкана со своей бандой? Или Фрэнк – со своей?) Грузные, тяжелые шаги грохочут по бетонному полу. Ни намека на учтивость. Приезд на Тахо был попыткой сбежать. Не стать частью той жизни – жизни шоу-бизнеса. Но они не позволят ей этого. Она извивается, стараясь выпутаться из длинного спортивного пальто, и слетевшая с ноги правая туфелька ударяется о стену.

Она уже потеряла время, дважды обшарив гардеробную в поисках туфельки. В кино сцена могла бы получиться комичной – темная гардеробная, неуклюжие гангстеры и напуганная, растерянная блондинка. Но только они не такие уж неловкие, и это не кино. В конце концов она сбрасывает левую туфельку, швыряет ее через плечо и бежит прямиком к передней двери. Только бы добраться до своего домика, закрыть за собой дверь, отгородиться от всего мира!

Терраса неровная и шаткая. Она едва держится на ногах от страха. Голоса ближе и ближе. Она взлетает по ступенькам. Колючие доски цепляются за чулки. До домика номер три рукой подать, но в какую сторону идти? Запутавшись, она поворачивает направо, к бассейну. Туда, где светится похожая на искусственный опал вода.

Забилась в уголок. Ступням больно. Подошвы нейлоновых чулок стерлись, в пятки вонзились камешки. Она прислоняется к окружающей бассейн проволочной изгороди, обхватывает себя руками. Может, удастся раствориться в ночном сумраке, смешаться с темнотой.

На калифорнийской стороне приходит ощущение безопасности. Ни вразумительного объяснения, ни сколь-либо весомой причины нет. Может быть, дело в сознательно навязываемом ощущении порядка, контрастирующем с образом попирающей закон Невады – азартные игры, отсутствие ограничения на скорость вождения, быстрые, за шесть недель, разводы. Последнее прибежище фронтирского популизма. Она искусственная, это граница между Калифорнией и Невадой. Произвольное разделение, определенное путем сделок и компромиссов и закрепленное в проведенной рукой картографа линии. И тем не менее есть ощущение, что граница эта вполне реальна и существует, как некий физический объект. Как крепость, оберегающая определенный жизненный уклад. Или не пускающая кого-то. Зависит от того, как смотреть.

Тучи начинают сгущаться, и лунная тень накрывает западную сторону холма через улицу. Ее можно увидеть отсюда, если стать, как надо. Может быть, это из-за наклона земной оси. На середине склона заметно движение. Джо стоит на полянке между двумя соснами в последних лучах лунного света. Издалека он кажется совсем маленьким, крошечной фигуркой, но в том, что это именно Джо, сомнений нет. Эту позу она узнает где угодно – когда расстроен, он всегда стоит вот так, подбоченясь. Когда чувствует себя беспомощным, всегда переминается. Она поднимает руку и осторожно машет ему.

Тень сползает по склону. Все ближе к нему.

Когда-то Невада воспринималась по-другому. Точно, в 1957-м, когда Артур ездил туда за разводом, чтобы жениться на ней. Ему нужно было свидетельство местного жителя, который заявил бы, что Артур действительно прожил в Неваде требуемые полтора месяца. Желающих дать показания было хоть отбавляй. Казалось, весь Серебряный штат приветствовал его восторженно, словно некий коллективный шафер. Вот почему она с радостью отправилась туда на съемки «Неприкаянных». Как будто задолжала штату. И как же быстро она научилась бояться его! Высушенной равнины озера Пирамид. Бесконечных поездок в Дейтон и томительного ожидания на жаре. Утренних и вечерних часов в отеле «Mapes» в Рино, где с каждым днем все невыносимее становилось находиться с мужем, с которым она провела вместе едва ли четыре года, и физической реакции на него, не имевшей под собой ни логики, ни оправдания. Шести месяцев оказалось вполне достаточно. Теперь, четыре с половиной года спустя, она с радостью осталась бы в Калифорнии навсегда.

У иллюзионистов есть трюк, в котором ассистент, обычно привлекательная девушка, садится в установленный на столе ящик. Мастер берет несколько острых мечей и втыкает их в ящик под всевозможными углами. Сбоку. Снизу. Сверху. Для пущего эффекта фокусник может даже пригласить на сцену кого-нибудь из зрителей и предложить проткнуть девушку в ящике. В конце представления ящик открывается, и девушка выходит из него целая и невредимая. Но даже лучшие иллюзионисты знают, что риск есть, и он увеличивается, если показывать номер каждый вечер. Невозможно просто так давать людям меч и надеяться, что они всегда будут промахиваться.

Она никого не видит, но они должны быть где-то здесь. Наверняка стоят на веранде у Синатры, облокотившись о перила, дымя сигаретами и провожая взглядами уплывающие к озеру колечки дыма. Она чувствует себя загнанной в угол. Кого-то инстинкт выживания мог бы подтолкнуть к действию, Мэрилин же только съеживается, прижимается спиной к стальному столбу еще сильнее, как будто сплавляясь с ним.

Неподалеку от бассейна она видит Circle Bar. Там шумно и полно народу. Народ откликнулся на приглашение Фрэнка и перекочевал в бар. Где-то там, может быть, и Пэт: старается пробиться к Фрэнку, рассказать о своей проблеме. Несколько человек собрались перед окном. Какая-то женщина энергично излагает свое мнение, жестикулируя и не замечая, что ее бокал понемногу пустеет. Какая несправедливость – люди смеются и беззаботно болтают, словно в мире нет никаких опасностей.