Б-11 - Олег Юрьевич Рой

из которых оказался странный «осколок». Ира пожала плечами:

– Понятия не имею. Откуда она знает этот язык?

– В школе учила, – отрезала Даша. – До пятого класса. Жень, я правильно… Жень?

– Что? – Женя отстранилась от банки, где лежали ампутированные лоскутки.

Она отставила банку на «подоконник», рассеяно огляделась, потом взяла старую книгу, лежавшую на тумбочке в углу, и накрыла банку сверху. Даша машинально прочитала название на корешке: Ленин В.И, «Материализм и эмпириокритицизм». «Читал же кто-то эту муть добровольно», – подумала она.

– Жень, я правильно, поняла, – спросила Даша, – на нашу Таню кто-то напал.

– Кто-то, – фыркнула Женя. – Толпа чудовищ, вот кто…

– …у них еще голова задом наперед, – сказала Даша, – кожа бледня, покрыта слизью, на ней рот в виде воронки на затылке и хвост, который стреляет иглами…

– Откуда знаешь? – удивилась Женя. – Ты что, их видела?

– Одно из них пыталось спереть нашу коробку, – объяснила Даша. – Труп в подвале, но Макарыч получил иглой в плечо.

– Надо его осмотреть, – сказала Женя. – Вот что, я побегу к Макарычу, а вы присмотрите за Таней. И, ради Бога, не трогайте банку.

– Почему? – удивилась Даша.

– Я не знаю, что именно мы отрезали, – ответила Женя, – но я не могу ручаться, что оно теперь совершенно безопасно.

* * *

Пока женщины занимались ранами Тани, мужчины совещались о том, что делать дальше.

– Игоря надо спасать, – выразил общую мысль Генка. Мишка, Феликс и Волосатый поддержали его.

– Думаю, девочки нас поддержат, – добавил Волосатый. – Таня – так точно.

– Это хорошо, – сказал Мишка, глядя на задумчиво молчащего Макса. – А с самими девочками что делать? Для того, чтобы найти Игоря, нам придется спуститься… вниз. Будем исходить из предположение, что внизу логово этих тварей. Сколько их там – одному Богу известно. Тащить девочек туда… небезопасно.

– А здесь их оставлять безопасно? – спросил Макарыч. – Даже с охраной. Допустим, мы разделимся…

– Разделяться нельзя, – сказал Македонский. – Маленькие группки легче атаковать.

– И то правда, – поддержал его Феликс.

– Так что же, тащить их в лапы мантикорам? – громко возразил Мишка. – Макс, ты у нас главный, чего ты молчишь? Ты вниз Дашу поведешь? Или…

– Я не знаю, – ответил Макс. – Если бы я был уверен, что здесь они будут в безопасности, я бы оставил их здесь…

– А еще, у нас есть раненые, – заметил Волосатый. – Макарыч держится молодцом, но Таня, вроде бы, совсем плоха…

– То есть, в любом случае, кого-то придется оставлять здесь? – размышлял вслух Макс.

– Да, да, – с иронией в голосе сказал Македонский. – Оставим всех: девочек, Макарыча, еще пару человек в охрану – и кто пойдет вниз? Я должен пойти, Макс, я думаю, тоже. Кто еще с нами? И кого оставим наверху?

– Идти должны все, – сказал Макарыч. – Если Таня совсем плоха – надо взять ее с собой. Подъемник – довольно капитальная конструкция; его проектировали с расчетом, что внизу будет чудовищная температура и давление. Так что, фактически, это броневагон, способный поднять пятнадцатитонный груз. Он послужит нам базой. Загрузим все боеприпасы, что у нас есть, все оружие и все оборудование. Установим там же носилки для Тани. Спустимся к платформе, если логово на ней – попробуем очистить ее от этих тварей. Как показывает опыт, они живучие, но не бессмертные.

– А комбинезоны, которые мы наденем под ОЗК, защищают от пули Калашникова, – добавил Макс. – Думаю, против шипов и клыков они будут не менее эффективными.

– А если логово не на платформе? – спросил Мишка.

– Тогда используем платформу, как промежуточную базу, – ответил Македонский. – На ней есть надстройка, дублирующая верхнюю базу. Тесная, конечно, но зато там должен быть медпункт и исследовательская лаборатория.

– …и мы сможем узнать, каким именно триппером наградила меня эта тварь? – спросил Макарыч. – Конечно, если я до этого ноги не протяну. Тогда я точно в деле, думаю, и Таня против не будет.

– Она-то точно не будет, – сказал Генка. – Вопрос в том, не будет ли она нам обузой… не смотрите на меня так! Я очень Танюхе сочувствую. Если бы мог – поменялся бы с ней местами, честное слово! Но, давайте начистоту, – мы с вами на войне. Эти твари явно не из тех, с кем можно вести переговоры…

– В принципе, они разумны, – заметил Мишка, – хотя разум у них, наверняка, отличается от нашего.

– Вот уж мне эти интеллигентские сомнения, – фыркнул Македонский. – Ну и что, что они разумны? Они напали на Игоря с Таней, ранили Таню, Игоря выкрали… Как по мне, после этого единственный язык, на котором с ними после этого стоит разговаривать – это язык калибра 7,62.

– Мы не знаем, сколько их, – напомнил Мишка.

– А если их слишком много для нас, то они с нами будут разговаривать на своем языке, – жестко сказал Македонский.

– В сложившейся ситуации, – сказал Макс, – я не считаю возможным кому-то приказывать. Предлагаю каждому из вас сказать, что он будет делать. Пойдет вниз, останется на базе…

– А девочки? – перебил его Мишка. – Если они захотят присоединиться к нам…

– …то они пойдут с нами, – ответил Макс. – Каждый решает за себя. Мы живем в век равноправия. Никто не будет решать за другого, понятно?

– Я иду вниз, – сказал Македонский.

– Я, кстати, тоже, – добавил Макс. – Лифт я уже вызвал. Генка, что с нашим дроном?

– Достиг дна, – ответил тот. – Видеосигнала нет, поэтому, что там, на дне, я не видел. А вот то, что видел: радиационный фон, внезапно, почти что в пределах нормы, не больше, чем в моем родном Воронеже на ВоГРЭСе; та же картина по концентрации газов и ядовитым примесям в воздухе – по сравнению с нашим «Сектором газа» вполне даже терпимо. Температура за бортом, конечно, высоковата, но никаких двухсот градусов – до плюс тридцати пяти в точке максимального опускания. И самое странное – давление. Оно значительно ниже, чем мы предполагали. Чуть выше полутора атмосфер всего. В общем, условия почти что тепличные, в ОЗК мы даже разницы не заметим.

– Ясно, – сказал Макс.

– Кстати, – добавил Генка, – я иду вниз, если что.

– Я тоже, – сказал Волосатый. – Феликс?

– Нет, блин, я буду на жопе сидеть, – огрызнулся тот. – Конечно, иду.

Все посмотрели на Мишку:

– Если кто-то решил, что я струсил, то утритесь, – зло сказал тот. – Я иду.

– Так, – кашлянул в кулак Макарыч. – Меня вы спросить забыли. В раненые на колчаковских фронтах записали. Заметили, что у меня пол-мизинца нет? Я его отморозил на Ямале, и сам себе отломал, чтобы не отсвечивал. Вы думаете, меня какая-то иголка остановит? Если кто-то попробует меня удержать…

Как часто бывает в подобных случаях, желающий тут же нашелся