Одиннадцать видов одиночества - Ричард Йейтс

— Любую вещь… что ж, Сид, — промолвил Мюррей Даймонд задумчиво, и тут к нему наклонилась и что-то прошептала на ухо его спутница. — Как насчет «Звездной пыли»[21], Сид? Можешь сыграть «Звездную пыль»?

— Ну еще бы, мистер Даймонд. Если бы я не мог сыграть «Звездную пыль», мне было бы нечего делать в музыкальном бизнесе — ни здесь, во Франции, ни в любой другой стране.

Его ухмылка превратилась в широкую ненатуральную улыбку, а руки уже взяли первые аккорды заказанной песни.

В эту самую минуту Карсон впервые за несколько последних часов повел себя по-дружески доверительно, тем самым вызвав благодарный румянец на щеках Кена. Он подвинул свой стул почти вплотную к стулу Кена и зашептал ему на ухо еле слышно, чтобы не раздражать окружающих.

— Знаешь, что я тебе скажу: это просто омерзительно. Боже, да мне дела нет до того, что он хочет уехать отсюда в Лас-Вегас. Меня мало трогают и его попытки завести ради этого всякие полезные знакомства. Суть в другом. Мне тошно видеть то, как он это делает.

Он умолк, глядя в пол, и Кен заметил червеобразную жилку, пульсирующую на его виске.

— Этот его заискивающий тон, — продолжил Карсон. — Эта слащавость в духе дядюшки Римуса[22].

И он попытался спародировать Сида, выпучив глаза, покачивая головой и подобострастно шепелявя:

— Да, шэр, миштер Даймонд, шэр. Щяво шелаете ушлышать? Я фесь к фашим ушлугам, шпою фсе што угодно, а ешели прикашете… хе-хе-хе… буду молшать в тряпошку. — Он допил коньяк и со стуком опустил бокал на столешницу. — Ты же знаешь, что ему нет нужды так пресмыкаться. Ты знаешь, что он культурный и образованный человек. Во всяком случае, судя по его речи при телефонном общении, я ни за что не сказал бы, что он черный.

— Да, это печальное зрелище, — согласился Кен.

— Печальное? — Карсон скривил рот. — Не то слово. Оно угнетающее. Это чертовски унизительно.

— Именно так, — сказал Кен. — Что-то в этом роде я и подразумевал, говоря о музыкальной проституции.

— И ты был абсолютно прав. Наблюдая такие вещи, трудно не разувериться в черной расе.

Любое признание его правоты окрыляло Кена, и уж тем более одобрение Карсона после всех расстройств этого дня. Он залпом допил свой коньяк, распрямил спину, вытер капельки пота на верхней губе и скорчил сокрушенную гримасу, показывая, что его вера в черную расу также сильно поколеблена.

— Должен признать, что мое первоначальное мнение о Сиде было ошибочным, — сказал он.

— Не огорчайся, — сказал Карсон. — Ты ведь не мог такое предвидеть.

— Тогда уйдем отсюда, Карсон, и черт с ним, с этим Сидом.

В голове Кена уже возникали новые планы на эту ночь: наслаждаясь прохладой, они будут гулять по набережной Круазет и вести долгий серьезный разговор о цельности человеческой личности, что сейчас редко встретишь среди всеобщего притворства, хотя стремление к этому, по идее, должно пронизывать всю нашу жизнь. И так они будут беседовать до тех пор, пока не исчезнет весь неприятный осадок от событий ушедшего дня.

Но Карсон отодвинулся от него вместе со стулом, улыбаясь и хмурясь одновременно.

— Уйти сейчас? — сказал он. — Да с какой это стати? Разве тебе не интересно понаблюдать за этим представлением? Лично мне очень даже интересно. Ты не находишь, что в этом есть нечто мерзко-притягательное?

Он поднял пустой бокал, жестом заказывая еще два коньяка.

Красивым пассажем Сид завершил «Звездную пыль», встал из-за рояля, купаясь в аплодисментах, и взял перерыв. Его крупное лицо блестело от пота, когда он спустился с помоста, прошел рядом с их столиком вглубь зала и остановился перед мистером Даймондом.

— Спасибо, сэр, — сказал он, хотя Даймонд еще не выказал никакой реакции на его исполнение, после чего переместился к барной стойке.

— Он как будто нас не замечает, — сказал Карсон.

— Может, оно и к лучшему, — заметил Кен. — Я не знал бы, что сказать ему сейчас.

— Неужели? А вот я нашел бы, что сказать.

В помещении было душно; вид и запах коньяка в бокале Кена уже начали вызывать у него отвращение. Влажными пальцами он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

— Хватит, Карсон, — сказал Кен. — Пойдем отсюда на свежий воздух.

Карсон проигнорировал его слова, наблюдая за Сидом, который отхлебнул из бокала, поданного ему Жаклин, а затем направился в мужскую уборную. Несколько минут спустя, когда он вышел оттуда с умытым, насухо вытертым и сосредоточенным лицом, Карсон быстро опустил взгляд.

— Он идет к нам. Думаю, для ритуального приветствия, чтобы покрасоваться перед Даймондом. Смотри, что будет дальше.

Через пару секунд его плечо поскребли пальцы Сида.

— Бзз-з, бзз-з! — прожужжал тот. — Как настроение?

Карсон очень медленно повернул голову, приподнял тяжелые веки, окинул мимолетным взглядом улыбающегося Сида, как посетитель глядит на случайно прикоснувшегося к нему официанта, а затем вновь уставился на свой бокал.

— Ох, должно быть, я что-то сделал неправильно, — сказал Сид. — Может, прикоснулся не к тому плечу. Я еще не освоился с этими правилами.

Мюррей Даймонд и блондинка заинтересовались происходящим. Сид подмигнул им, указал большим пальцем на значок в своей петлице и начал бочком обходить сзади стул Карсона.

— Есть такой особый клуб, членами которого являемся мы с этими джентльменами, мистер Даймонд, — сказал он. — Клуб Барных Мух. Проблема в том, что я не успел как следует изучить все правила.

К тому моменту, когда он дотронулся до другого плеча Карсона, внимание почти всех посетителей уже сосредоточилось на этой сценке.

— Бзз-з-з, бзз-з-з!

На сей раз Карсон вздрогнул, отстранился и оправил свой пиджак, а затем поднял взгляд на Сида, слегка пожимая плечами и как бы говоря: «Что от меня нужно этому человеку?»

Кена распирало от смеха, и в то же время к горлу подступала тошнота; оба позыва были очень сильны, и нельзя было предугадать, какой из них возьмет верх в следующую минуту. Но пока что ему удавалось сохранять внешнее спокойствие. Позднее он еще не раз вспомнит, как упирался взглядом в гладкий черный пластик столешницы между своими неподвижными руками и эта поверхность казалась ему единственным спокойным и стабильным местом во вселенной.

— Не понимаю, — сказал Сид, отступая к роялю с застывшей на лице улыбкой. — В чем дело? Это какой-то заговор?