Реквием по Родине - Леонид Шебаршин

Нет, этот вариант не для меня!

Разведку необходимо выделить из комитета. Будущее определит ее место в структурах госбезопасности или вне их. Первое Главное управление надо спасать от некомпетентных, залихватских, недоброжелательных действий Бакатина и его команды.

Мне известно, что комитет по вопросам обороны и государственной безопасности российского парламента разделяет эту точку зрения. Однако парламентский комитет еще не власть. Бакатин напрямую выходит на Ельцина и отдельно на Горбачева, давит парламентариев авторитетом сразу двух президентов.

Готовлю аргументацию к выступлению на комиссии: разведка должна быть самостоятельным ведомством, подчиняющимся непосредственно президенту. Естественно, говорить о тех сомнениях, которые вызывают у меня личность Бакатина и стоящая за ним фигура Горбачева, я не смогу и не собираюсь, так что формулируются доводы политические, исторические, подбираются зарубежные аналоги. Так уж устроены наши головы: зарубежный пример неотразимо привлекателен. Мы с удовольствием воспринимаем любую ерунду, лишь бы она была импортной.

Что касается замысла Горбачева и его окружения противостоять России, опираясь на американцев и глав новых независимых государств, то эта тема тоже не для выступления на комиссии. О ней надо говорить с глазу на глаз с теми, кому дорога Россия, а не власть. Такие люди есть среди депутатов, журналистов, ученых. Они прислушаются к моим словам.

Обязательно надо сказать комиссии, что в переходный период, до тех пор, пока не принято официальное решение об отделении разведки, руководство КГБ должно воздерживаться от структурных изменений и кадровых перемещений в Первом Главном управлении. Это последняя линия обороны…

Набросок выступления готов. Зачитывать его перед комиссией я не собираюсь, бумага просто помогает привести в порядок мысли.

В здании и за окнами тихо, сотрудники разъехались по домам, на местах остаются многочисленные дежурные, заместители начальника разведки да никогда не складывающие перьев информаторы.

Последние годы у меня появилась привычка записывать случайные мысли. Они появляются чаще всего на совещаниях, когда наступают моменты тугой скуки, под влиянием прочитанного или услышанного, как отзвук воспоминаний. Фразы записываются на любом подвернувшемся клочке бумаги, и время от времени Ирина Николаевна перепечатывает их на плотные квадратики. Мне немного неудобно перед ней: все мысли начальника должны быть строгими и правильными.

Перебираю бумажные квадратики. В ближайшее воскресенье возьму шило, толстую иголку, суровую нитку, кусок картона – и получится очередной маленький томик для домашнего архива. Когда-нибудь он попадет внукам, и они посмеются и погорюют вместе со своим дедом.

«Погубили Россию грамотность без культуры, выпивка без закуски и власть без совести».

«Союзное руководство издает бодрые, но прерывистые звуки – подобно еврейскому оркестру на петлюровской свадьбе».

«Цель процесса разоружения – оставить русским лишь то оружие, которое необходимо для гражданской войны».

«Обладая всеми признаками рептилии, аппаратчик, однако, периодически меняет не только кожу, но и душу» (из учебника сравнительной политанатомии).

«Проклиная все прошлое, кое-кто не отрекается от отца с матерью. Видимо, оставляют про запас».

«Набили оскомину газетные выпады и парламентские оскорбления, – жаловался оратор, – пора бить морды».

«Без прогнозирования невозможны новые просчеты».

«Мало-помалу пропадает все: еда, одежда, обувь, совесть. Пропадает без следа. Бермудский треугольник на одной шестой части суши».

«Взялись за ум. А также честь и совесть нашей эпохи. И треплют ее беспощадно».

«Объявление – обмен денег на рубли».

«Векселя становятся все крупнее – перестройка, новое мышление, новый мировой порядок, новая цивилизация… Что дальше – новые законы природы?»

«…по количеству президентов на душу населения…».

«Планирование на основе оборонной загадочности».

Все это еще допутчевые пустяки. В другой стопочке – путчевые и постпутчевые. Есть проект заголовка: «Записки простака. Хроники времен путча и демократии».

«Чем больше глупец думает, тем глупее его выводы – звучит самокритично…»

«В эти дни пишется новая страница российской истории. Пишется наспех, с грубыми передержками возбужденными от победы или перепуганными поражением людьми.

Не надо беспокоиться. Очень скоро эта страница будет отредактирована, переписана аккуратно набело. Россия получит очередной официальный перечень своих героев и своих злодеев».

«Если факт не сдается, его уничтожают».

«Солдат может потерять только жизнь, а политик – все».

«Сели в бронированную калошу».

«Чем громче вопли о согласии, тем яростнее будет резня».

«Когда определилась победившая сторона, оказалось, что на побежденной стороне никого и не было».

«Любой новый начальник лучше любого старого начальника» (аксиома российской политологии).

«Этим людям не хватило ума даже для того, чтобы толком совершить государственный переворот. А если бы они победили!»

«Кривая эволюции нашего строя подобна штопору, ввинчивающемуся в нашу собственную задницу» (занимательная политгеометрия).

«В нашем сумасшедшем доме каждый безумец может не только возомнить себя президентом, но и стать им».

«24 августа 1991 г. покончил с собой Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев. Я знал его. Это был честный, прямой, упрямый человек».

«По долгу службы легче оказаться преступником, чем героем».

«Фантасмагория! Покойники назначают своих сатрапов, тоже покойников, в вымершие ведомства. Призраки ссорятся за каплю живой крови, невесть как здесь оказавшуюся, и с ужасом ждут петушиного крика».

«Главная задача КГБ – наладить сотрудничество с ЦРУ».

Довольно! Не знаю, что скажут о своем дедушке внуки, но мысли унылые.

В маленьком поселке тихо. Генеральские внуки улеглись спать, генеральши кормят мужей ужином, загораются телевизионные экраны. Еще один день тянется к концу.

Вадим Алексеевич живет на соседней даче, отгороженной от моего участка лишь живой изгородью. В густой зелени шиповника горят крупные, как яблочки, ягоды.

Окликаю соседа и предлагаю принять на сон грядущий по глотку чего-нибудь освежающего. Сосед с готовностью соглашается, и через минуту мы располагаемся все под тем же развесистым дубом, в лучах заходящего солнца.

Рассказываю Вадиму Алексеевичу о встрече Бейкера с Бакатиным. Без энтузиазма поругиваем новое начальство, и разговор вновь уходит к августовским дням.