Орхидея с каплей крови - Наталия Николаевна Антонова

улыбнулся Шура, – ещё скажи, что маразму, спешащему к тебе, ногу свело.

– Что ж, и такое может быть, – не моргнув глазом согласилась Софья Марковна с версией, выдвинутой сыном, и лукаво подмигнула ему, мол, ты следователь, тебе виднее.

Шура снова вздохнул, теперь уже по двойному поводу: и из-за выпавшего снега, и из-за дела, не желающего двигаться с места, «как говорится ни тпру, ни ну» – подумал он про себя.

– Если ты морщишь лоб из-за снега, то могу тебя успокоить.

– Чем?

– Снег шёл в начале ночи, а снегоуборочная техника на дорогах до утра работала, так что, я думаю, проблем у тебя не будет. К тому же большинство, как и ты, выглянув утром в окно, либо останутся дома, либо отправятся по делам на общественном транспорте. А за городом по шоссе ты до коттеджного посёлка доберёшься быстро.

– Ма, – проговорил Наполеонов, – может, тебе к нам в аналитический отдел на работу устроиться? Там вроде и местечко есть. Я за тебя похлопочу, – пообещал он, засовывая в рот солидный кусок яичницы с ветчиной.

– Нет уж, спасибо, конечно, что ты готов порадеть за родного человечка, но я предпочту остаться верной музыке.

– Как хочешь, – великодушно разрешил он, запихивая в рот второй кусок.

Мать оказалась абсолютно права, дороги были расчищены, и машин на них было мало. Всё-таки ещё рано, и к тому же воскресный день, нормальные люди отсыпаются.

Зато какая живописная красота царила на улицах! Просто сказка! Все деревья стояли в царственном белоснежном убранстве! Отливая при этом матовым голубовато-серебряным светом, оттого что солнце, словно играя в прятки, то проглядывало между пышно взбитых облаков, то пряталось за их пушистыми очертаниями. Наполеонов искренне пожалел, что не может взять кисть и запечатлеть всё это чудо на холсте. Поэтому он просто сфотографировал особенно впечатлившие его городские картинки.

Детективов ночной снегопад, по-видимому, взволновал не меньше, чем следователя, едва он посигналил, как ворота тотчас разъехались. На крыльце появилась подруга детства, которая чуть ли не кубарем скатилась по ступеням и поспешила к Шуре. Могло создаться такое впечатление, что она собралась броситься ему на шею. Но из-за того, что Шура был намного ниже её ростом, она просто сграбастала его в охапку и радостно закружила. Шура дёргал ногами в воздухе и ругался, как когда-то друг Виктор:

– Тю! Сказилась!

– Это она от радости, – проговорил подошедший Морис и вызволил Шуру из крепких объятий Мирославы.

Вокруг них кругами ходил большой чёрный кот Дон.

– Уже надо ехать, – спросил, отряхиваясь, Наполеонов, – или можно войти в дом и попить чаю?

– Можно попить чаю, – ответил Миндаугас.

Шура успел заметить, как загадочно переглянулись детективы, и пробурчал:

– Вы чего, в чай мне касторки добавили или лягушку в сливки посадили?

Мирослава расхохоталась и первой убежала в дом. Следом за ней помчался кот.

А Миндаугас серьёзно проговорил:

– Нет, мы купили для тебя пирожные, такие, как ты любишь.

– Ура! – закричал Шура, подпрыгнул и повис на шее у Мориса. Тот, как всегда, не успел отскочить в сторону. А Шура висел на нём и дрыгал ногами, пока Морис не сошёл с дорожки и не расцепил его руки. Шура шлёпнулся в сугроб на пятую точку и пригрозил жалобным голосом:

– Недобрый ты! Уйду я от тебя.

Глава 18

Тётя Мирославы Виктория жила с мужем и с котом тоже в коттеджном посёлке, но не в том, в котором племянница.

От одного посёлка до другого было недалеко. Но зимняя дорога, даже расчищенная, занимает больше времени, чем летняя, это известно всем. Так что добирались они около часа. Ворота были открыты. Во дворе стояла «Нива» сестры Виктории Зои Романенко.

– Тётушка приехала раньше нас, – констатировала Мирослава.

Шура ехал на своей «Ладе Калине», так как планировал, не заезжая к Мирославе, отправиться домой. Он бы с удовольствием заночевал у подруги, но зимние дороги всё-таки непредсказуемы, а ему завтра хотелось пораньше прибыть на службу. Детективы приехали на «БМВ», за рулём которого был Морис.

Услышав звук прибывших машин, первым их встречать вышел муж Виктории Игорь Коломейцев, у которого разница с Мирославой была в три года. Тем не менее детектив звала молодого мужа своей тётки дядюшкой и по-родственному целовала в щёчку.

Сразу же вслед за Игорем одновременно появились обе тёти. С первого взгляда, брошенного на женщин, было видно, что они сёстры. Почти одинаковые черты лица, глаза, волосы, и всё-таки они были разными.

Зоя строгая, подтянутая. Глаза её казались темнее, волосы были уложены в строгую причёску. Тогда как волосы Виктории спадали свободными волнами, а в глазах сверкали огоньки.

Зоя Петровна Романенко, или Зая, как звали её домашние, улыбалась редко, а глаза её и вовсе почти всегда оставались серьёзными. Так было не всегда. До того, как её мужа, кадрового офицера, отправили в командировку в «горячую точку», из которой он не вернулся, Зоя была такой же улыбчивой, как и её младшая сестра Виктория.

– Мы уже заждались вас! – проговорила Виктория и, раскинув руки, поспешила им навстречу, обняла и расцеловала всех по очереди.

Зоя ласково сказала:

– Здравствуйте, – и приобняла только Мирославу. Парням пожала руки.

– Что это вы нас не поцелуете и не приласкаете, тётя Заюшка? – притворно надул губы Шура.

– Ну, если ты настаиваешь, – сказала Зоя.

– Конечно, настаиваю! – воскликнул Наполеонов и сам чмокнул мать друга в щёку.

Морис ни на чём настаивать не стал.

В доме вкусный запах заполнил все помещения и добрался до самого порога. И немудрено, ведь хозяева сначала не один час готовили, а потом накрыли стол в гостиной.

Разговор за столом лился, казалось, сам собой, и только внимательный наблюдатель мог заметить, как искусно в нужное русло направляет его хозяйка дома. После того, как были съедены основные блюда и стол украсил чайный сервиз, тарелки с пирогами, пирожными, вазочки с вареньями, конфетами, и прочим, Виктория сказала:

– Всё! Кормить сегодня больше никого не будут.

– Прискорбно это слышать от вас, Виктория Петровна, – с наигранной сумрачностью проговорил Шура.

Мирослава под столом наступила ему на ногу, и он ойкнул.

Не обращая больше внимания на шалости друга, Мирослава попросила:

– Тётя Зоя, прочитайте нам, пожалуйста, письмо Виктора.

Зоя Петровна кивнула, встала из-за стола, достала из сумочки, лежавшей на кресле, конверт, вернулась обратно, достала из него аккуратно сложенные листы, развернула их и стала читать. Все слушали, затаив дыхание. Морис сначала хотел выйти, ведь он совсем не был знаком с Виктором Романенко и даже не был членом семьи, хотя очень хотел им стать. Но Мирослава остановила