Питер да Москва - кровная вражда - Евгений Сухов

– Подними, – приказал Филат.

Отвращение на лице Семена увеличивалось по мере того, как его рука приближалась к ногам покойника. Филату даже показалось, что еще мгновение – и он извергнет на ярко-зеленые носки зловонную блевотину.

– Дай-ка!

На клочке бумаги были написаны какие-то знаки, напротив – несколько кривоватых цифр. «Номера телефонов», – осенило Филата.

– Посмотри внимательно, не знакомы тебе эти номера? – прикрикнул Филат.

Семен поглядел на цифры, потом отрицательно покачал головой:

– Понятия не имею.

– Ладно, иди вперед, – Филат отобрал у парня бумагу и аккуратно вчетверо сложил ее. Он не мог отделаться от ощущения, что в этих телефончиках скрыта важная тайна.

Вышли на площадку. Рома Филатов осторожно прикрыл за собой дверь. Окуляры дверных «глазков» по-прежнему были залеплены пластилином. Никого.

Сверху тихо спустился Данила.

Неторопливо, с уверенностью людей, не раз ходивших по этой лестнице, они спустились на первый этаж. Через приоткрытую входную дверь Филат увидел сидящего парня в футболке, который никак не мог выйти из состояния глубокой задумчивости.

Автомобиль стоял на том же месте. Не озираясь, Филат двинулся прямо к распахнутой дверце. Следом, отстав на пару щагов, шел Семен. Зa ним – Данила. Своим обреченным видом Семен напоминал губастого телка, которого недобрый хозяин ведет на бойню.

…Сначала Филат услышал за спиной чей-то возглас. Потом увидел, как перекосилось лицо Данилы. И больше инстинктивно, чем осознанно, бросился под прикрытие внедорожника, одним движением вырвав из-за пояса «вальтер». Уже в падении Филат услышал пистолетный выстрел и успел заметить, как тело Семена надломилось и он повалился на асфальт. По проспекту на огромной скорости помчался мотоцикл с двумя седоками в черной коже. Тот, что сидел сзади, держал в вытянутой руке пистолет. Одну за другой он всадил три или четыре пули в лежащего Семена. Вскочив на ноги, Филат инстинктивно бросился вдогонку мотоциклу, крепко сжав рукоятку «вальтера» обеими руками – в решимости напряглись плечевые мышцы. Прищурив левый глаз, он поймал удаляющуюся цель – темную кожаную куртку, в самой середине которой четко вырисовывалась рожица какого-то загадочного зверя. Эту стальную игрушку Филат подбирал под себя: рукоять как будто была создана для его ладони, вес пистолета идеально подходил к массе его тела, даже пули как будто были отлиты с поправкой на его конституцию. Рома настолько хорошо знал свой «вальтер», что стрелял из него почти не целясь. Филат почувствовал, что правый локоть провалился куда-то в пустоту, но не обратил на неудобство внимания. Указательный палец прижался к спусковому крючку и мягко надавил… Прогремел выстрел. И еще. Тело пассажира дернулось, ствол, выпав из его руки, отлетел далеко к тротуару. Мотоцикл сильно вильнул, едва не зацепив встречный автобус, и скрылся за поворотом.

Глянув на бездыханного Семена, Филат в два прыжка достиг внедорожника.

– Быстрей! – запрыгнул он в автомобиль. – Повернешь направо, а там через соседнюю улицу вырулишь к набережной!

Машина, взвизгнув резиной, рванулась с места, оставив на асфальте двойной черный след, и, вскарабкавшись на бордюр, проворно юркнула в ближайшую подворотню. Внедорожник лихо запрыгал на колдобинах. Впереди, метрах в ста, черной прорехой зиял выезд на оживленную улицу, где запросто можно было затеряться в потоке машин. Разворачиваясь, джип задел бампером громоздкий мусорный бак, который, легко опрокинувшись, вывалил на асфальт свое содержимое. Впереди показался аккуратный четырехугольник детской площадки с песочницей в середине. Широкие колеса с легкостью подмяли ее деревянные борта, с громким треском расщепив их.

Филат глянул в боковое зеркало и увидел, как в крохотный двор, включив сирену, въехал милицейский «уазик». Неужели влипли?!

– Газу прибавь! – крикнул Филат, понимая, что подобное указание было излишним.

Глеб, почуяв азарт, гнал машину прямо в створ арки. Интуитивно он понимал, что «Шевроле» пройдет сквозь каменный лаз впритирку. Миновать это место на хорошей скорости способны были только водители экстра-класса, а милицейский «уазик» наверняка затормозит перед проемом и тем самым потеряет драгоценные секунды. За упущенное время «Шевлоле Блейзер» на широком проспекте сумеет не только затеряться в потоке автомобилей, но и поменять засветившиеся номера где-нибудь в каменных лабиринтах Васильевского острова.

Когда они вырвались из подворотни на улицу, Филат понял, что погоня безнадежно отстала.

С Красным встретились только часа через два, в казино у Перикла Геркулоса. Едва Филат с Данилой подошли к входной двери, как она мгновенно распахнулась – наверняка охрана уже была предупреждена об их появлении. Казино в этот ранний час пустовало – лишь к вечеру его залы заполнятся игроками. Теперь же в этих роскошных пустых помещениях витал запах денег – так аромат духов тянется шлейфом за красивой дамой.

Лицо старого грека источало благодушие, хотя нетрудно было догадаться, что он уже знал о происшедшем, ибо слишком уж пристальным был его взгляд.

– Красный здесь? – спросил Филат, пожав пухлую ладонь хозяина казино.

– Здесь. Уже минут двадцать тебя дожидается. На тебе лица нет – случилось что? – очень серьезно поинтересовался Геркулос.

– Понимаешь, Перикл, пробка на дороге, едва пробились, – в тон ему отвечал Филат.

Взгляды их столкнулись подобно двум оголенным электрическим проводам. Старик определенно знал больше, чем хотел показать. У Филата даже мелькнула шальная мысль: уж не в курсе ли он того, какого цвета носки на тощих ногах убитого Кеши!

– Тебе понравился мой сюрприз? – любезно поинтересовался Перикл.

В глазах ни намека на иронию – вопрос опять прозвучал очень серьезно.

– Во всяком случае, Перикл Кириллыч, один из двух оказался полезным.

– Рад.

– Каким же образом удалось их вычислить?

Перикл продолжал обворожительно скалиться, как будто участвовал в конкурсе «Лучшая улыбка года».

– Помилуй бог, дорогой Филат! Разве возможно во время секи спрашивать у партнера, какие он держит на руках карты?

– Ладно, я понял тебя.

Геркулос вел гостя все дальше по коридору. Старик не обращал внимания ни на статуи, выставленные вдоль стен, ни на гобелены, развешанные точно боевые трофеи – немое свидетельство его финансового благополучия. Глядя на его размеренную, величавую походку, трудно было поверить, что большую часть своей жизни он провел не в обществе светских львов, а в компании обычных зэков. Мраморные изваяния безмолвно и в ожидании посматривали на своего хозяина, но Перикл не удостоил их даже коротким взглядом.

В комнате Красный был один. На столе стояла батарея пивных бутылок и большое блюдо, на котором веером были разложены ломтики жирного угря. Чувствовалось, что вынужденным одиночеством питерский смотрящий не тяготился. Он живописно расположился под изваянием какого-то античного героя с рельефной мускулатурой.