Игра королей - Даниэль Дакар

2578 год, август.

Такси — а водитель-то какой знакомый! — приземлилось на верхней посадочной площадке «Пасифик Националя». Красногорье было центром деловой активности, именно здесь традиционно располагались представительства иностранных компаний, работающих на Кремле.

Теоретически отсюда, с крыши одного из самых высоких зданий города, должен был открываться великолепный вид. Однако рассмотреть что-либо мешало массивное высокое ограждение: безопасность клиентов в огромном ресторанно-гостиничном комплексе ценили и всячески берегли.

Охраны тут хватало и своей, но внимание Константина немедленно привлекла любезничающая у ведущей в вестибюль раздвижной двери парочка, демонстративно не обращающая внимания на окружающее пространство. Мужчина что-то говорил, женщина кокетливо смеялась, отмахиваясь от элегантно одетого поклонника… поклонником был Терехов. Мысленно усмехнувшись — ох, и взгрела же, похоже, Мария Александровна лейб-конвой! — великий князь двинулся к дверям.

Сразу же рядом с ним возник служащий, чья ливрея не могла скрыть ни соответствующее сложение, ни наличие оружия.

— Господин?..

— Морган. Моя супруга заказала столик в ресторане «Край неба», — на унике, подражая легкому акценту, который позволяла себе Мария, отозвался Константин. У него не было никаких сомнений в том, что его поймут — уж уник-то в «Пасифик Националь» знали даже мойщики зелени и полотеры. — Правда, не знаю, успела ли она добраться…

Служащий сверился с как по волшебству появившимся в руках планшетом, слегка склонил голову и так же на унике произнес:

— Прошу вас, мистер Морган. Миссис Морган уже прибыла. Пятьдесят второй этаж, двенадцатая ложа. Вас встретят и проводят.

Парочка посторонилась, женщина, все еще хихикая, бросила: «Ну что, пойдем?» и в лифте все трое оказались одновременно.

Спускались они недолго: ресторан от посадочной площадки отделял только один технический этаж, основным назначением которого было, судя по всему, обеспечение должной звукоизоляции.

Огромный круглый зал, прекрасно видимый из лифтового холла, напоминал торт. В центре располагалась большая, круглая же, площадка, на которой в зависимости от пункта развлекательной программы, появлялись участники шоу или оркестр. Площадку широким кольцом охватывало пространство для танцев, сейчас пустое: на возвышении вовсю изгалялся комик.

За танцполом, опять же кольцом, стояли столики, разделенные заплетенными зеленью ширмами, создающими иллюзию уединения, но не мешающие наслаждаться зрелищем. Между столиками, так, чтобы ни в коем случае не перекрыть гостям обзор, располагались лифтовые колонны, которыми пользовались проворные официанты. Охраны видно не было, но в том, что в случае надобности она возникнет, как чертик из табакерки, сомневаться не приходилось.

И, наконец, внешний круг составляли ложи, чьи наружные стены, сработанные из бронированного стекла, позволяли любоваться окрестностями. Внутренние, выходящие в зал, могли по желанию клиента обладать любой степенью прозрачности. На наблюдаемую из зала трансляцию вида из окон это не влияло никак. Если верить рекламе, создать внутри ложи любую иллюзию, от морского побережья до черноты Космоса, также не составляло труда. Что ж, посмотрим.

Благообразный мужчина почтенных лет, ожидавший у лифта, с достоинством поклонился:

— Мистер Морган? Прошу за мной, — и двинулся вперед. Проверять, следует ли клиент за ним, метрдотель явно не собирался. Куда ж он денется, клиент-то?

Полгода назад.

Визиты бывают разные. Ожидаемые и неожиданные. Согласованные задолго до — и свалившиеся как снег на голову. Приятные и не слишком. Визит, который должен был вот-вот состояться, являлся чем-то средним по всем параметрам.

Договорились о нем накануне вечером, когда Мэри вернулась из Первого Флотского госпиталя, где ей в очередной раз зашлифовывали шрамы на ладони. Организм по одному ему известной причине не желал тратить способность к регенерации на приведение руки в божеский вид, а перчатка графине Корсаковой изрядно поднадоела. Теперь предсказать ей судьбу не взялась бы ни одна гадалка — часть линий просто стерлась, остальные перепутались… красотища! Но хоть люди уже не пугаются, и то хорошо.

У нее — ей-ей же! — хватало своих дел, но отказаться принимать Чрезвычайного и Полномочного посла Небесной Империи, раз уж тому вздумалось посетить ее дом, Мэри не могла. Как не могла и понять, что ему понадобилось. Встречались же не далее как вчера утром, на приеме во дворце. Разве что с ней, как с личным помощником великого князя, хотят утрясти какие-то детали предстоящего визита его императорского высочества в Бэйцзин.

Протокол требовал, чтобы в столицу Небесной Империи был приглашен Георгий Михайлович. При этом никто, разумеется, не ожидал, что правящий император примет приглашение. В таких случаях была вполне официально предусмотрена замена первого лица в государстве вторым. Однако переговоры, итогом которых стало обоюдное решение об упомянутой замене, традиционно длились не одну неделю. Обмен посланиями правителей и нотами дипломатов, согласование сроков и мероприятий, уйма мелочей, которые крючкотворам кажутся неимоверно важными…

Все это завершилось вчера, хотя остались, разумеется, и не обговоренные моменты, требующие дальнейшей утряски. Но при чем тут ее дом? Пригласили бы в посольство…

Курс Дипломатического факультета Академии Свободных Планет на Картане, пройденный экстерном (специализация — Небесная Империя), со всей определенностью утверждал: частный визит посла — дело из ряда вон выходящее. Что-то же толкнуло на это достопочтенного Хань Чанфу… возможно, впрочем, она упускает из виду какую-то деталь. Экстернат, он и есть экстернат.

Ну да ладно, через полчасика заявится — там и поглядим, что к чему и почему. Хорошо, детей дома нету, хоть какое-то пространство для маневра свободно.

Сыновья находились в школах, каждый в своей. Полтора года назад Мэри прошлось проявить недюжинную твердость: свекор и ее собственный дед вкрадчиво, но решительно настаивали на том, чтобы Борька поступал все в ту же школу Петра Первого. Она же прекрасно видела, что второй ее сын не солдат. Никита был согласен с этой точкой зрения, а вот с дедами пришлось повоевать, отстаивая право мальчишки заниматься тем, к чему лежит душа.

Инженерная жилка проявилась у него чуть ли не с младенчества. Уже двухгодовалый Борис каким-то образом ухитрялся чинить машинки и кораблики, которые с упоением ломал четырехлетний Егор. Потом пришел черед рисунков, а там и чертежей. Было совершенно очевидно, что призвание Борьки — строить корабли, летать на которых — призвание его старшего брата. Так что школа имени Ломоносова с распростертыми объятиями приняла Бориса Корсакова, и теперь Мэри увидится с сыновьями только на пасхальных каникулах, начинающихся через месяц. Если, конечно, Егор в очередной раз не подерется, а Борис — в очередной же раз! — что-нибудь не взорвет.