Цена жизни #1 - Андрей Стоев

никогда не скрывал, что являюсь довольно сильным эмпатом, — пожал плечами я. — Этот факт широко известен. Замечу также, что я никогда не воздействовал таким образом на дворян, и никогда ради достижения каких-то личных выгод.

— В этом вопросе к вам действительно претензий нет, — согласился фон Кеммен. — Ни с точки зрения закона, ни с позиции неписаных моральных норм. Речь идёт именно о ментальном воздействии.

— В таком случае я совершенно потерялся, господин Олег. В чём конкретно состоит суть обвинения?

Он помолчал, пытаясь сформулировать претензию в максимально нейтральной форме. Фон Кеммен всегда относился ко мне на удивление хорошо, и сейчас явно чувствовал себя неловко, обсуждая столь тяжкое обвинение.

— Вы же продаёте украшения, господин Кеннер? — наконец, заговорил он.

— Я бы сказал, что мы их производим, господин Олег, — поправил его я. — Но да, мы действительно продаём произведённые нами артефакты. И да, они оформлены как ювелирные украшения.

— В юридически точных формулировках нет необходимости, господин Кеннер, — слабо усмехнулся он. — Эта ваша деятельность абсолютно законна, и в этом нет ни малейших сомнений. Суть же обвинения состоит в том, что вы якобы вставляете в свои украшения функцию ментального воздействия, которая заставляет покупать их по завышенным ценам.

— Вы это серьёзно, господин Олег? — я посмотрел на него в совершеннейшем изумлении. — Совершенно ведь очевидно, что это полная чушь.

— В самом деле чушь? — немного смутился он. — Не могли бы вы пояснить подробнее? Дело в том, что я не хотел привлекать внешних консультантов, чтобы избежать ненужной огласки, а сам я очень слабо представляю себе возможности артефактов.

— Действительно, я не подумал об этом, — извинился я. — Пояснить это достаточно просто. Во-первых, массовое ментальное воздействие осуществить невозможно. Хотя высказывалось предположение, что некоторые боги могут быть на такое способны, в отношении нас, людей, можно точно сказать, что мы такого не умеем. Предваряя ваш вопрос — да, это в равной мере относится и к Высшим. Во-вторых, ментальное воздействие всегда направлено на конкретного человека. Причём для этого надо сначала произвести настройку, которую никак не получится сделать незаметно — настройка ощущается примерно как удар подушкой по голове. Разумеется, сделать такое артефакт в принципе неспособен. Да и после настройки вряд ли получится тайно воздействовать — во всяком случае, я в такой возможности очень сомневаюсь. По сути, ментальное воздействие используется либо для допроса, чтобы принудительно вытащить из человека информацию, которую иначе вытащить невозможно, либо на добровольной основе для обмена образами. Популярное поверье, что некий менталист может незаметно прочитать мысли или внушить какие-то идеи, не имеет ничего общего с действительностью.

— Вот как? — задумался он. — В таком свете обвинение и в самом деле выглядит необоснованным. Однако в вашем первом артефакте — «Рифейской розе», если я правильно помню название, — была заявлена функция хорошего настроения или что-то в этом роде. Не подумайте, что я сомневаюсь в ваших словах…

— Там имеет место чисто физиологическое воздействие, — объяснил я. — «Рифейская роза» всего лишь нормализует синтез нейромедиаторов — процессы возбуждения и торможения балансируются, чтобы создать ровное хорошее расположение духа. Возможности артефакта, конечно, не беспредельны, но всё же возбуждение не перейдёт в эйфорию, а плохое настроение не скатится в депрессию. Но никакого ментального воздействия там, конечно, даже близко нет.

— Кажется, я понял, — медленно кивнул он.

— Если позволите дать вам совет, господин Олег, то я бы предложил вам проконсультироваться у какого-нибудь независимого артефактора насчёт ментальных возможностей артефактов, — посоветовал я. — Хотя бы для того, чтобы не полагаться исключительно на мои слова. А что касается жалобщика, то можно поступить просто — пусть он подкрепит свою жалобу фактами. А конкретно, пусть предоставит артефакт, который можно передать на независимую экспертизу. Я уверен, что после оплаты такой экспертизы у него резко убавится желания разбрасываться необоснованными обвинениями.

— Возможно, мы так и поступим, — согласно кивнул фон Кеммен. — Однако меня начинает тревожить количество жалоб на вас, господин Кеннер.

— Это разве не единственная? — с удивлением переспросил я.

— Увы, — развёл он руками. — Просто большинство из них таково, что сразу же отсеивается секретариатом. Но что удивительно, пишут их вовсе не городские сумасшедшие, а вполне здравомыслящие дворяне. Причём нередко случается так, что через несколько дней жалобщик приходит и смущённо просит отдать ему жалобу обратно и вычеркнуть этот факт из наших документов.

— И давно это началось?

— Практически сразу же как только вы стали заметными. Жалобы на вас приходят постоянно вот уже несколько лет, и мы к ним, в общем-то, привыкли. Но в последние год-два появилась заметная тенденция к увеличению их количества.

* * *

Жена знает меня настолько хорошо, что от неё практически ничего невозможно утаить. Собственно, иногда мне кажется, что она способна читать и мои мысли, хотя я старательно убеждаю себя, что это всё же не так. Вот и сейчас она моментально заметила моё не совсем обычное настроение:

— Ты какой-то неправильно задумчивый, Кени, — заметила она как бы между делом. — Что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось, — неуверенно ответил я. — Или случилось, но не сейчас.

— Это как? — немедленно заинтересовалась она.

В общем-то, я и сам собирался ей всё рассказать — фон Кеммен изрядно сбил меня с толку. Вопросов возникло множество, но я даже приблизительно не представлял, где искать ответы. Интуиция упорно подсказывала мне, что это достаточно важные вопросы, чтобы стоило подумать над ними вместе.

— Я сегодня был у фон Кеммена, — начал рассказывать я. — В Дворянский совет поступила жалоба на меня, но она вызвала у него кое-какие сомнения, и он решил сначала приватно поговорить со мной. Жалоба оказалась совершенно глупой — настолько, что её вряд ли станут вообще рассматривать, — но под конец нашего разговора он сказал кое-что, чего я понять никак не могу. Оказывается, вот уже несколько лет — с тех самых пор, как мы начали подниматься, — на меня постоянно поступают разные жалобы. Жалобы настолько ерундовые, что их даже не рассматривают, но при этом авторами являются достаточно здравомыслящие дворяне. При этом часто бывает так, что через несколько дней жалобщик одумывается и приходит забирать свою жалобу обратно.

— И почему так происходит? — всерьёз заинтересовалась Ленка.

— Он сам удивляется, — пожал