Цена жизни #1 - Андрей Стоев

плечами я. — Первая партия пошла в войска, какие тут уже секреты? Да и вообще, про новые бронеходы сейчас знает столько народу, что до имперцев это в любом случае дойдёт. Думаю, через неделю-другую они бы и сами всё узнали.

— Что ты Бернару рассказал?

— Что наши новые бронеходы находятся в сверхтяжёлой весовой категории, имеют усиленную защиту и повышенную огневую мощь, но при этом подвижность лёгких, и ещё упомянул про седьмой калибр пушки. Ну и показал их. Сказал, что это благодаря новым псевдомускулам, но это и так понятно. То есть только общие слова, никаких цифр. Их шпионы сейчас кинутся конкретные цифры добывать — посмотрим, кто там на свет вылезет.

— И всё-таки в этом был смысл, только если император на самом деле воевать не собирается, — заметил князь.

— А если даже и собирается, то мы ничего не потеряли, княже, — повторил я. — Никаких секретов мы не выдали.

— Ты по-прежнему думаешь, что он воевать не будет? — он остро посмотрел на меня.

— Думаю, что не будет, — кивнул я. — План нам рассказали хороший, но в нём стратегии выхода не хватает. Вот прикончил он с нашей помощью свою оппозицию, и что дальше? Рассчитывать, что мы испугаемся и впустим к себе церковь — это как-то очень уж наивно. И если даже испугаемся, то этот результат всё равно недостаточно хорош для того, чтобы объявить себя победителем. А вот если не испугаемся, то что тогда? Тогда большая война, но с какой целью? Сколько я ни думаю об этом, а никак не могу увидеть там какой-то разумной цели для большой войны с сильным противником. Вот с муслимами всё понятно, там освобождение христианских земель от врагов веры, священная война, всё такое. И приз понятный и весомый. А с нами ради чего воевать? У нас ведь с империей даже общей границы нет. Разве что Ливония, но это всё же церковные земли, а не имперские.

— Вот и я тоже так считаю, — задумчиво сказал князь. — И всё же не оставляет меня мысль, что мы всей картины не видим.

— Наверняка не видим, — согласился я. — Но насчёт того, что они к нам полезут, я очень сомневаюсь. И кроме того, герцог Баварский нам явно намекнул, что император на самом деле воевать с нами не собирается. И что он вообще о планах императора рассказал нам как раз по его поручению.

— Почему ты думаешь, что по его поручению? — заинтересовался князь.

— Раз Оттон просит у нас боевую технику, значит, ни в каких первых рядах он не будет. Значит, с племянником у него отношения наладились. А раз так, то он не стал бы ничего нам рассказывать без ведома императора.

— Звучит логично, — согласился князь. — Вот только непонятно, зачем ему при этом нам какие-то намёки делать. Получается, что он нам рассказывает, что император вот-вот нападёт, и при этом подмигивает, мол, не принимайте всерьёз.

— Не знаю, княже, — пожал плечами я. — Вариантов много. Например, он сторонник войны с муслимами, и надеется, что мы сделаем что-то такое, чтобы император вообще выкинул из головы идею с нами связываться, а задумался о возвращении Сицилии. А может, это как раз идея императора — чтобы мы напугались, но не настолько, чтобы, например, нанести упреждающий удар по Ливонии. Чтобы просто сомневались.

— Хорошее у тебя воображение, Кеннер, — одобрительно сказал князь.

— В общем, надо бы мне вскоре самому туда съездить, княже. Тем более есть повод заехать к Баварскому, надо же обсудить поставки техники. А там, может, получится и с императором встретиться.

— Правильно, Кеннер, — серьёзно сказал князь. — Я как раз тебе это и хотел поручить. Хорошо, что ты сам всё понимаешь.

Глава 13

Мрачноватое здание Дворянского совета находилось на Нутной улице Торговой стороны, совсем рядом с Ярославовым Дворищем — как бы подчёркивая близость дворян и князя. Пара статуй у входа — одна с двуручным мечом, и вторая со свитком, — символизировали две главные обязанности дворянства — воинскую и гражданскую службу. Под их суровыми взглядами случайный посетитель как-то сразу осознавал, что в этом здании шуток не понимают.

Меня здесь давно и хорошо знали, так что представляться мне не требовалось. Небрежно кивнув вытянувшимся охранникам, я поднялся по выстланной ковром мраморной лестнице на второй этаж и уверенно толкнул тяжёлую дубовую дверь приёмной фон Кеммена.

— Здравствуйте, — я поприветствовал секретаря лёгким поклоном. — Мне передали, что господин Олег просил меня зайти.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — приветливо кивнул мне секретарь, — господин Олег вас ждёт.

Фон Кеммен поднялся из-за стола мне навстречу и мягко увлёк меня к креслам у большого камина, в котором ярко полыхал огонь — летнее тепло уже окончательно ушло, сменившись осенней сыростью.

— Нам с вами, похоже, никак невозможно расстаться надолго, господин Кеннер, — с добродушной усмешкой сказал он, усадив меня и усевшись сам.

— Ну, для разнообразия, в этот раз инициатива ваша, — улыбнулся в ответ я.

— Но повод не очень приятен, увы, — он сразу стал серьёзным. — На вас поступила жалоба, и прежде чем давать ей ход, я решил сначала поговорить с вами.

— Жалоба? — удивился я. — Не припомню, чтобы я кого-то ущемлял в последнее время. Разве что имела место та громкая история с попыткой кражи из нашего хранилища, но я не думаю, что вы стали бы рассматривать жалобу от воров.

— От воров определённо не стал бы, — улыбнулся фон Кеммен, — но жалобу подал вполне добропорядочный дворянин.

— Даже так? Могу я узнать его имя?

— Если жалоба будет рассматриваться, то вы его, разумеется, узнаете, но пока что у нас неофициальная беседа, и я предпочёл бы обойтись без имён.

— Как вам будет угодно, господин Олег, — настороженно кивнул я.

— Жалобщик обвиняет вас в использовании запрещённого ментального воздействия, — сказал фон Кеммен, внимательно на меня глядя.

— Разумеется, я это категорически отрицаю, — уверенно заявил я. — Несколько раз я действительно выполнял лёгкое воздействие на эмоции, но насколько я знаю, законом это не запрещено, поскольку принципиально не отличается от обычного психологического воздействия.

— Не запрещено при условии, что собеседнику известно о ваших эмпатических способностях, — кивнул он.

— Я