Называй меня Мэри - Андрей Кокотюха

— Пицца «Вулкано». Ясно.

— Подождите, вы не заказывали? — Консьержка что-то кому-то сказала, потом снова защебетала в трубку: — Вот тут человек говорит, что ничего не знает. У него такой адрес. Наш номер дома, ваша квартира.

Левой рукой прижимая трубку к уху, правой Вера вытащила из ящика стола служебный пистолет.

— Пусть поднимается человек. Разберемся.

Положив трубку, взглянула на себя в зеркало. Снимать халат и залезать в штаны и свитер критически не хватало времени. Вооруженная рука прибавляла уверенности. К тому же в свое время она прошла с покойным мужем определенное обучение в родном Донецке.

К чему-то подобному она всегда была готова.

Подошла к дверям.

Услышала шум поднимающегося лифта.

Пассажир вышел, шаги приблизились к ее двери.

Звонок в дверь.

— Сейчас, — сказала она громко, справилась с замком, быстро отступила и наставила дуло на вход.

Ночной гость переступил порог.

В руках он действительно держал картонную коробку.

Пицца «Вулкано».

Под дулом зашел в кухню.

— Кладите коробку на стол. И все из карманов — туда же.

Он послушно выполнил, без приказа сделал два шага назад, встал спиной к окну. Руки держал перед собой, широко раскрыв ладони. Вера, не опуская оружия, взяла его пистолет.

— На предохранителе.

— Я не собирался стрелять.

— Носите с собой явно незаконный ствол — и не пустите в дело? Кобзарь, не морочьте мне голову. Мы взрослые люди.

— В вас я точно стрелять не собирался. С миром пришел.

— С пиццей. Которую я не ем.

— Однако впустили меня.

— Стало интересно, кто такой наглый.

— Мою фамилию вы знаете, Вера Павловна. Хотя нас не знакомили.

— Вы или очень устали, или вас переоценили. Прекрасная зрительная память, системное мышление и прокол за проколом на практике. Неужели не понимаете, что вас теперь могут узнать даже незнакомые лично?

— Сила Интернета… Почему же, понимаю. Только, — Олег скривил уголок рта в усмешке, — случайный юзер мое лицо не зафиксирует. Среди прохожих не вычислит. Коллеги иначе то видео смотрят. Под другим углом зрения. Да и фото мои, Вера Павловна, найти не проблема. Полтора десятка лет в органах. На доске почета даже висел.

— Надеюсь, для такого снимка хоть немного привели себя в порядок. И знаете, я тут перед вами в халате, тапках и с пистолетом. На Павловну не очень похожа. Пусть будет Вера.

— Тогда — Олег.

— Лилик.

— Вы и это знаете. Для друзей — да. Хотя, — он вспомнил Вампира и Свистуна, — для врагов тоже. Только я пришел не как враг.

— Об этом и поговорим. Сядьте.

Кобзарь отодвинул стул, устроился. Мазнул взглядом по коробке, не сдержался.

— Можно съесть немного? С обеда в пузе только пирожки.

— Приятного. Все равно мучное для меня тяжело.

— Диета?

— Слежу за тем, что ем.

— А я нет.

Он открыл коробку, потянулся к куску пиццы, вдруг замер, почувствовав, а потом перехватив Верин взгляд.

— Вы правы.

— То есть?

— Позволите — помою руки.

Теперь криво усмехнулась уже она, кивнула. Кобзарь снова поднялся, двинулся к мойке. Обойдя стол, увидел: на небольшом пространстве кухни между ними образовалось не очень большое расстояние. Имея желание и вдохновение, можно кинуться вперед, выйдя с линии огня, побороть женщину и обезоружить. Похоже, Вера уловила ход его мысли — впервые за то время, что он здесь, она потеряла равновесие, побледнела, подалась назад. За спиной — стена, идти дальше некуда, так что она вытянула руку так далеко, как могла. Чтобы не дрожать, перехватила рукоять двумя руками.

Паника.

— Вы не знали, кто приперся к вам среди ночи с пиццей, которой вы не заказывали, — сказал он спокойно. — Могли вызвать полицию. Донецкий гонор не позволил, плюс природное женское любопытство. Вряд ли с пистолетом, пусть на своей территории, сможете контролировать ситуацию. Уже есть сомнение, да или нет?

— Вы слишком самоуверенны, Кобзарь. — Короткое замешательство, потом к ее лицу снова прихлынула кровь. — Расчет на любопытство, пожалуй, верный. Но если бы не узнала вас, показала бы, что такое донецкий гонор. Вряд ли бы вам понравилось.

— Я там был. Видел, знаю.

— Ничего вы не знаете про Донбасс. Я там родилась, выросла, вышла замуж, воевала с бандитами и потеряла мужа. — Вера выплевывала каждое слово. — Все, хватит заговаривать зубы. Мойте уже мослы.

— Вам не идет такой стиль.

Женщина промолчала. Олег наконец помыл руки, вытер кухонным полотенцем, вернулся за стол, теперь взял пиццу, откусил, жадно прожевал. Тем временем Вера снова овладела собой, одной рукой плотнее запахнула халат, другую согнула в локте.

— Доллары, оружие. Вы будто бы нарочно запаслись для нелегальной жизни. Но скорее всего, вам кто-то помог. Моего адреса нет ни в одном справочнике.

— Стараюсь, — произнес Кобзарь с полным ртом.

Подождав, пока он дожует, она заговорила уже, будто на допросе:

— Пора о делах. Вы же зачем-то пришли вот так, рискуя.

— Мне не к кому больше идти.

— Здрасьте. Знакомы минут тридцать, не больше.

— Есть подозрение, что вы мне поверите.

— То есть?

Олег хотел взять еще кусок, вместо этого отодвинул коробку.

— Я не имею отношения к убийству Артема Головко. И тем более не причастен к убийству Мэри.

Рука с пистолетом дернулась. Дуло медленно начало опускаться.

— Мэри?

— Так ее звали. То есть… Девушка сама просила называть себя так. Если не врет, ее на самом деле зовут… звали Марией. — Он прикипел взглядом к вооруженной руке. — Вера, что-то мне подсказывает — для вас это новость. Для следствия также.

Пистолет опустился. Левая рука поправила волосы.

— Наконец хоть какая-то польза от вашего похабного появления, Кобзарь.

— Артемон… Головко мог доказать, что Мария выключила меня клофелином. Доза небольшая, поэтому я очнулся раньше, чем обычно в таких случаях. Вы общаетесь с Ярило, экспертом? У него есть доказательства. Правда, собранные неофициально, без протокола…

— Погодите, — отмахнулась Вера. — Чтобы успокоить и расставить все точки над «і». Вспомнила про Ярило. Сегодня, точнее, — бросила взгляд на часы, — уже вчера получила от него доказательства вашей непричастности. Непрямые, но все равно. Разве что я не в курсе и вы знаете о четырех подобных убийствах.