Галера для рабов - Кирилл Казанцев

– Ладно, заходите, – проворчал чиновник, открывая дверь. Он был насуплен, насторожен и тоже времени не терял – держал початую бутылку Black Barrel – чистого зернового виски. Полковник шагнул вперед и обошелся без прелюдий, успев заметить, как испуганно блеснули глаза чиновника, ударил лбом в переносицу.

Второго удара не потребовалось. Брызнула кровь из рассеченного лба, глаза Зуева сбились в кучку, он рухнул, как подломленный. Запрыгала бутылка, расплескивая содержимое, закатилась за тумбу со штурвалом.

– Собственно, такая вот мыслишка, Павел Гаврилович… – задумчиво пробормотал Костровой, с интересом разглядывая поверженного. Зуев валялся без сознания, закатились глаза, кровь заливала лицо. Федор Иванович осторожно потрогал свой лоб – тоже болит, не железный. Перешагнув через тело, полковник поднял бутылку, достал из кармана скомканный носовой платок, смочил его и приложил ко лбу. В бутылке что-то оставалось. Редкий сорт напитка, не должно добро пропадать. Он допил остатки пойла, крякнул, передернул плечами. Пустую стекляшку аккуратно поставил под тумбу. Покосился наверх – на проводку в желобе, оторвал ее сильной рукой, принялся связывать обездвиженное тело. Он провозился несколько минут, потом поднялся, довольный результатами. Зуев не шевелился.

– Вот так и лежи, Павел Гаврилович, – погрозил ему пальцем полковник и удалился с капитанского мостика.

Фиолетовая муть с востока приближалась, но до шторма и локального светопреставления еще время было. Полковник шел по левому борту, мобилизуя все органы чувств. Ракетница была в руке, палец – на спусковом крючке. Ноздри Федора Ивановича хищно раздувались, в глазах мерцал демонический огонек. Он приоткрыл дверь на камбуз. Евгении Дмитриевны там уже не было. Это открытие вызвало недовольство Федора Ивановича, но из равновесия не вывело. Он покинул камбуз и отправился дальше. Заглянул в последний кормовой проход, пару минут постоял у лестницы. В машинном отделении за закрытыми дверьми проистекала возня. Самое время этим тварям развязаться. Но что это даст? Он самодовольно усмехнулся, вышел на корму. Вздрогнул Вышинский, сидящий на рундуке рядом с фальшбортом. Он обнимал буксирную лебедку. Мгновение назад чиновник пустыми глазами таращился на приближающуюся тучу, а сейчас сверлил ими подходящего полковника. В руке у полковника была ракетница. Вышинский нахмурился, начал привставать, стиснул рукоятку кухонного ножа.

– Минуточку, полковник, куда это вы так разогнались? – обнаружив, что Костровой не желает тормозить, а глаза его как-то странно блестят, он прыгнул в стойку, замахнулся ножом. – Да стойте вы, черт возьми! Что случилось, Федор Иванович? Вы же не думаете, что это я?

– Бросьте нож, Роман Сергеевич, у вас все равно нет шансов. – Костровой вскинул ракетницу, прицелился в лоб визави. – Представляете, какую вселенную прожжет в вашей умной голове эта штука?

Вышинский в страхе попятился, запнулся о край рундука, потерял равновесие. Схватился за лебедку, выронил нож. Полковник стремительно прорвал оборону, треснул рукояткой по лбу. Вышинский еще сопротивлялся, хватался за его рубаху, пришлось добавить. Кровь хлестала из рассеченной кожи, заливала мятый пиджак, он свалился, как куль. Покосившись за спину, Федор Иванович выволок стонущее тело на открытое место, сорвал крышку с рундука. Моток пеньковой веревки, валяющийся тут с сотворения мира, пришелся очень кстати. За несколько минут он связал постанывающего заместителя губернатора. Руки за спиной и вывернутые ноги стянул дополнительно. С удовольствием обозрел свое творчество и отправился на вторую палубу.

Он медленно шел по полутемному коридору. Отдельные каюты были открыты, и сквозь проемы просачивался тусклый свет. Костровой сделал несколько шагов по ковровой дорожке, и тут чутье ему что-то подсказало. Полковник встал и обернулся. Загулял желвак, зашевелились ноздри – казалось, он превращался в волка. Он оскалился – почувствовал добычу, тихо вернулся назад, припал к двери 12-й каюты. Для верности посмотрел на номер – ну, точно, данная территория Евгении Дмитриевне уже знакома… Кто сказал, что он хреновый мент? Он отличный мент, если дело касается его жизни и собственного благополучия. Нюх, как у собаки…

Он поскребся в дверь и вымолвил приглушенно, с придыханием:

– Евгения Дмитриевна, я знаю, что вы здесь, откройте, пожалуйста, это очень важно… Я поймал его, Евгения Дмитриевна, он больше не причинит никому вреда, теперь мы можем быть спокойны.

– Вы серьезно? – сработал фактор «внезапной радости», женщина провернула собачку и открыла дверь. – Господи, Федор Иванович? – она осеклась. – Вы так улыбаетесь, вы просто на себя не похожи…

– Я кот Борис, Евгения Дмитриевна, – простодушно объяснил Костровой, – весел, энергичен и полон сил.

В женских глазах мелькнуло беспокойство, но он не дал ему укрепиться. Шагнул вперед, надавив на дверь, чтобы добить врага на его территории. Схватил женщину за грудки, да с такой силой, что порвался лацкан пиджака и отлетели пуговицы на блузке. Женщина ахнула, обнажился бюстгальтер. Полковник подкрепил импульс удара толчком ноги – стоит ли выдумывать что-то новое, если голова пока работает? Хлестнула кровь из рассеченной переносицы, он отпустил женщину, и она стекла под ноги, разлеглась на спине, разбросав руки. Ее грудь почти оголилась, и какое-то время полковник получал эстетическое удовольствие от созерцания обнаженных частей женского тела. Мелькнула дерзкая мыслишка… Но он отказался от этой затеи, как-то чересчур. Все-таки как бы прокурор, мало ли что… Удар был настолько силен, что женщина мигом лишилась сознания. Напевая под нос: «Для остановки нет причин, иду, скользя…» – полковник выдернул из-под покрывала простыню, затем пододеяльник, принялся скручивать их жгутами…

Он вновь полюбовался на плод своих усилий, осторожно высунулся в коридор, поместив палец на спусковой крючок. Оставалась лишь блондинка Статская, она тоже находилась где-то здесь. Он верил в свой звериный нюх, и опять он его не подвел. Полковник прошел, крадучись, в конец коридора бизнес-класса. Обостренное чутье подвело его к каюте номер два. Только эта дверь в данной части судна была закрыта. Федор Иванович придирчиво поводил носом, остался доволен витающим в воздухе ароматом женщины. Приложил ухо, различил за дверью шорох и радостно осклабился. Он надавил на ручку – дверь не поддалась. Тогда он деликатно постучал. Шорох оборвался.

– Маргарита Юрьевна, – учтиво сказал Костровой. – Я знаю, что вы здесь, не могли бы вы открыть? Это я, Федор Иванович, вам ничто не угрожает.

– Чего надо, полковник? – проворчала блондинка. – Прием окончен.

– Поговорить надо, Маргарита Юрьевна.

– Да шли бы вы…

– Вы в чем-то меня подозреваете? – удивился Федор Иванович. – Всю дорогу считал, что на этом судне я единственный порядочный человек вне подозрения.

– Это вы-то? – натянуто рассмеялась Маргарита Юрьевна. – А чем вы лучше остальных? Тем, что морду отъели, живот отрастили, выдаете себя за полковника и козыряете тем, что якобы не соответствуете приметам? Кто их помнит, эти приметы? Чем вы докажете, что не являетесь их сообщником?