Восток - Запад. Звезды политического сыска. Истории, судьбы, версии - Эдуард Макаревич

5) Ознакомление с материалами следствия приводит к выводу, что в Саратове остается до сих пор неразоблаченной и неизъятой серьезная правотроцкистская шпионская организация.

Агранов, видно, и не стремился к этому. В то же время, на основании личных, произведенных т. Строминым (один из руководителей саратовского Управления НКВД. — Э. М.) и т. Маленковым допросов сотрудников УНКВД и некоторых арестованных установлено, что следствие направлялось по явно неправильному пути.

Есть арестованные, не имеющие никакого отношения [к] правотроцкистским организациям, ложные показания которых были продиктованы следователями под руководством Агранова, а ближайшим помощником его в этом деле является Зарицкий — довольно подозрительная личность, которого пришлось арестовать. Сам аппарат Саратовского УНКВД до сих пор остается нерасчищенным от врагов, оставленных Пилляром и Сосновским (бывшие руководители саратовского Управления НКВД. — Э. М.). Агранов ничего в этом отношении не сделал.

На основании этого считаем целесообразным Агранова сместить с должности и арестовать...

Андреев. Маленков32.

19/VII.37 г.

И вот уже вызов в Москву. Поехал с женой. Остановились в своей квартире, в доме №9 по улице Мархлевского. Несколько дней ждал встречи с наркомом. Не дождался. На четвертый день после полудня долгой, прерывистой трелью залился дверной звонок. Четверо в форме: «Вы арестованы. Вы и супруга. Вот ордер».

К машине вышел под руку с женой, в форме комиссара государственной безопасности первого ранга: золотые звезды и четыре ромба на малиновых петлицах, золотые шевроны на рукаве. Символы власти, ответственности и самостоятельности. Той самостоятельности, что иногда шокировала вождей, как в случае с редактором издававшейся в Москве газеты на французском языке «Журналь де Моску» Лукьяновым (бывшим сменовеховцем). Когда по указанию Агранова редактора арестовали без согласования с ЦК и Наркоматом иностранных дел, Каганович (председатель Комиссии партийного контроля. — Э. М.) пожаловался Сталину на самоуправство чекистов. Сталин выразился вполне определенно: «Надо сделать Агранову надрание»33. Недолог оказался путь от надрания до ареста — всего два года.

Свидетель и он же постановщик политических спектаклей 35-36-го годов, основоположник уголовно-политической режиссуры должен был уйти, предварительно сыграв в последнем представлении. В представлении, поставленном уже другими, но все еще по методу основоположника. Он сыграл свою последнюю роль — плохо ли, хорошо, но сыграл. Он был преданным и дисциплинированным партийцем.

На допросах, следователи из новых, которых он и не знал, добивались: «Вас изобличают как активного члена контрреволюционной троцкистской организации, готовившей убийство Кирова, Горького...»

Из внутренней тюрьмы он обращается в ЦК ВКП(б), пишет о «досадных ошибках» в своей деятельности, просит разобраться. Месяц шел за месяцем, ЦК молчал.

В следственном деле Агранова, что сейчас в архиве, многого недостает. Исчезли некоторые протоколы допросов, нет ордера на арест, описи изъятых вещей. Из оставшихся материалов следствия можно увидеть: он признал себя виновным «в принадлежности к антисоветской троцкистской организации». Свидетельство тому — протокол допроса от 9 ноября 1937 года, находящийся в деле:

«ВОПРОС: Знали ли вы о подготовке троцкистско-зиновьевским центром убийства С. М. Кирова?

ОТВЕТ: Нет, не знал.

ВОПРОС: Разве в результате следствия по делу ленинградского террористического зиновьевского центра вам не было ясно, что и троцкисты были участниками убийства С. М. Кирова?

ОТВЕТ: Конечно, поскольку мне было известно о созданном троцкистско-зиновьевском блоке, мне с самого начала следствия было ясно, что в подготовке и убийстве С. М. Кирова участвовали и троцкисты.

ВОПРОС: Были ли вами приняты какие-либо меры к разоблачению роли троцкистов в деле убийства С. М. Кирова? Приняли ли вы какие-либо меры к розыску и аресту троцкистов-террористов и ограждению руководства ВКП(б) и правительства от грозившей им опасности?

ОТВЕТ: Нет, никаких мер в этом отношении я не принял и как троцкист не был в этом заинтересован. Я видел, что следствие по делам троцкистов, которое вел начальник СПО НКВД Молчанов в связи с убийством С. М. Кирова, проведено поверхностно и ничего не вскрыло. Однако никаких мер к пересмотру следственного материала я не принял, прикрыв тем самым участие троцкистов в террористической борьбе против ВКП(б) и советской власти.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ВОПРОС: На основании данных следствия мы констатируем, что вы являетесь участником контрреволюционного троцкистского заговора против советского государства. Подтверждаете ли вы это? Признаете ли себя в этом виновным?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю. Признаю себя виновным в том, что до момента ареста я состоял участником контрреволюционного террористического троцкистского заговора, ставившего своей задачей насильственное свержение руководства ЦК ВКП(б) и советского правительства, ликвидацию колхозного строя и реставрацию буржуазно-капиталистического порядка. Я признаю себя виновным в том, что являлся участником антисоветского террористического троцкистского заговора, осуществившего злодейское убийство секретаря ЦК ВКП(б) С. М. Кирова и готовившего физическое уничтожение других руководителей ЦК ВКП(б) и советского правительства».

А 1 августа 1938 года Верховный суд СССР приговорил его «к высшей мере наказания с конфискацией имущества». Через двадцать дней приговор привели в исполнение. Спустя неделю расстреляли его супругу — Валентину Агранову.

В 1955 году Главная военная прокуратура отказала в пересмотре дела Агранова, в постановке вопроса о его реабилитации, ссылаясь на то, что он систематически нарушал социалистическую законность, когда работал в НКВД.

Восемнадцать лет отдал Агранов службе политического сыска. Его усилиями был создан принципиально новый сыск — для тоталитарного государства мирного времени, в условиях классового противостояния. Дзержинский и Менжинский закладывали фундамент, механизм отрабатывал Агранов.

Его след можно найти не только в сыскной истории, но и в истории литературы и науки, в политике и во властных интригах. Весьма противоречивая натура, которая по-разному предстает в свидетельствах современников, историков и публицистов.

Бывший глава советского государства, яростный разоблачитель Сталина Никита Хрущев так писал об Агранове в своих мемуарах начала 70-х годов: шли «аресты чекистов. Многих я знал как честных, хороших и уважаемых людей... Яков Агранов — замечательный человек... Честный, спокойный, умный человек. Мне он очень нравился... был уполномоченным по следствию, занимался делом Промпартии. Это действительно был следователь!.. Он и голоса не повышал при разговорах, а не то чтобы применять пытки. Замечательный человек, твердый чекист. Арестовали и его и тоже казнили».