Группа особого резерва - Михаил Нестеров

– Я думаю, что генератор шума, который использовали террористы, спровоцировал работу замедлителя. Наводки, помехи стали сбоем в программе GPS. В результате чего запрограммированная точка, обозначенная на карте как центр впадины Дерюгина, программно, а может быть, и аппаратно сместилась. В пространстве и времени, – добавил Парников после непродолжительной паузы. Эта фраза была в ходу в жанре научной и не очень фантастики.

Коротков уже несколько минут назад познакомился с тем, что в народе называется долготерпением. По сути, оно лопнуло, но какая-то часть, сопля, в его понимании, все еще удерживала его от вспышки гнева. Как затишье перед бурей, в его голове родилось сожаление: «Господи, почему я не завербовал шахида… Он отработал бы на меня бесплатно, а может, доплатил бы за то, чтобы угробить российский грузовой самолет».

То, что собирался сделать Коротков, не укладывалось в его «головной набор логики». Он мысленно поглаживал рукоятку пистолета, лежащего в верхнем ящике рабочего стола. Он точно знал, что вскоре его ладонь впишется в рукоятку пистолета, а потом он, прицелившись, спустит курок. И еще раз – в то место, куда попала первая пуля. В голову умана, биоробота, который сорвал операцию и подставил под удар всех ее участников. Как никогда раньше, Коротков просто жаждал нагадить в своем кабинете так, чтобы потом долго убирать, каждой клеткой понимать, чем вызвана эта чистка. Да, чистка, точнее не скажешь. Очистить одно, не замарав при этом другого, задача фактически невыполнимая; потому по всему миру высятся горы мусора. Он мог отвести его в другое помещение и убить там, мог отвезти на пустырь, но какая-то животная тяга к непотребному и грязному не давала этого сделать.

Отчасти он был готов понять живодера, который снимает с живых еще жертв шкуру, выскабливает внутренности. Эта потребность была и непреодолимой, и желанной, как бы странно это ни прозвучало. Он мелко покивал киборгу: «Давай, давай, я внимательно слушаю» – и открыл верхний ящик стола. Его пальцы коснулись вороненой рукояти пистолета, а на лице проступил долгожданный румянец. Легкая дрожь оказалась столь мимолетной, что он даже испытал разочарование. Исходя из ситуации, в которую он сам себя загонял, мог рассчитывать как минимум на озноб. Коротков вынул блокнот с красивой обложкой и девственно чистыми листами; они впервые увидели свет, когда он перелистал блокнот, как если бы искал в нем какую-то запись. Он оттягивал время, упиваясь тем, что так полно чувствовал всю прелесть ожидания. Но за ним не банальная встреча, а убийство. И долгое, долгое созерцание уборки.

Коротков положил блокнот на место и взял пистолет. Быстро, но не судорожно направил его на Парникова. Казалось, его левая рука готова поддержать правую при выстреле, но до него было еще далеко. Генерал передернул затвор, заслав патрон в патронник, и только после этого пальцы его левой руки обвили пальцы правой, крепко держащей рукоятку пистолета.

Он целился в жертву обеими глазами, возможно, потому, что перед ним находилась именно жертва. Он смотрел и целился. Хладнокровно, как будто собирался выстрелить в мишень. На округлившиеся глаза подчиненного он выразительно выгнул бровь и чуть склонил голову. И больше, как оказалось, терпеть не мог. Он нажал на спусковой крючок и, не видя, куда попала пуля, резко встал, опрокидывая кресло. Он отстрелял в плечо взрывотехника, упавшего со стула, в его спину, когда тот, взвизгнув, перевернулся на живот. И все – большего Парников в свою защиту сделать не мог. Магазин пистолета опустел, а минер все еще был жив. Не дожидаясь, когда он сдохнет, Коротков обошел корчившееся на полу тело и открыл дверь в приемную. Вдоволь насмотревшись на бледного помощника, он кивнул ему:

– Зайди.

И пропустил его вперед.

В глазах полковника Верестникова Парников походил на персонаж из фильма ужасов. Он воспринимал только его верхнюю часть, которая протягивала к нему руки и кривила окровавленные губы.

Коротков дождался, когда Верестников посмотрит ему в глаза, и отдал приказ классической фразой:

– Я тут намусорил. Убери.

Он занял место на заднем сиденье служебного «Ауди», но команды трогаться отдавать пока не торопился. Он вдруг нашел ответ на вопрос, который не давал покоя ни ему, ни членам его дерзкой команды: как побыстрее выйти на террористов. Он даже просветлел лицом, едва до него дошел смысл ответа, родившегося, может быть, под впечатлением кончины взрывотехника. Он вынул телефон и, нажав на клавишу быстрого вызова, дождался ответа подполковника.

– Слушаю, шеф.

– Слушай внимательно. Чем ты сейчас занимаешься?

Короткая пауза.

– Жду указаний – что нам делать.

Капелька растерянности в голосе Верестникова разгадывалась легко. По сути дела, все участники операции жили сейчас в режиме дефолта, объявленного самим шефом. Как обычно это делается, все залегли на дно, каждый на свою глубину. У кого глубина меньше и кто в этой связи хватает и ртом, и жабрами воздух, – вопрос на засыпку.

Полгода назад «Фирма» влезла в долги: тридцать миллионов долларов, взятые в кредит и вложенные в рентабельное, казалось бы, предприятие, были безвозвратно потеряны. Только по этой причине Коротков пошел на ограбление. Эта же причина сплотила вокруг него людей, которые не захотели остаться без работы. Команда Короткова спасала свой корабль, идущий ко дну. Она шла на жертвы. Но куда без них? Генерал не мог сказать Роману Кудрявцеву: вот тебе парашют, вот тебе пульт дистанционного управления. Глупость все это. Уже сейчас генерал не жалел ни Романа, ни членов его команды.

Прежде чем отдать очередное распоряжение, Коротков еще раз проанализировал положение дел. Неизвестная группировка на борту самолета по дерзости и изощренности ничуть не уступала его группировке, а если быть до конца честным, то в этом плане превосходила ее. И не верится, что она остановится, смирится с тем, что фактически заполучила в свои руки. Как авантюристу, ему необходимо знать, кто его, пусть даже случайно, переиграл. Но главная задача – узнать, кто его предал.

– Алло, шеф? Вы на связи?

– Да. – Коротков наморщил лоб: он хотел отдать Верестникову какое-то распоряжение. Ах да, вспомнил он: деньги. Тридцать миллионов долларов, которые сейчас охраняли трое его людей, ни в коем случае нельзя вынимать из контейнеров. Еще неизвестно, какие детали нароет комиссия по расследованию. Кто знает, может быть, придется подкинуть контейнеры. – Проследи за тем, чтобы ни одна купюра не пропала из сейфов. Отвечаешь за это головой.

Тувинец усвоил одну вещь. Тот, кто вольно или невольно кинул Марковцева, стоит вне закона. А с такими людьми можно наладить диалог. Не сказать, что влегкую, но можно. С ними можно не только договариваться, но и ставить условия. Диктовать?.. В особых случаях. Была бы база, основание. А таковое имелось. Тувинец потянул за ниточку, и клубок стал распутываться. Но прежде он подумал о том, что люди вне закона закон же и представляют. Управлять со стороны намного эффективнее – видно лучше. Фактически это историческая справка. Он вспомнил капитана Злобина и его подругу, себя – стоящего по пояс в вонючем болоте. Нужно подготовить почву, чтобы избежать проблем, если на него выйдет следствие.