Почти ангелы - Барбара Пим

– Неужели правда опять до этого дошло? – умышленно туманно спросила Кэтрин. – Я и не знала, что это произойдет так скоро.

– Он говорит, что полетит, – сказала Дейдре. – Я буду так беспокоиться.

Кэтрин сочла, что должна предоставить Дейдре право первенства на беспокойство, и не стала добавлять, что и она, и, вероятно, Элейн тоже будут беспокоиться.

– Ему не терпится вернуться, – продолжала Дейдре. – Кажется, он не может быть по-настоящему счастлив в Англии. Ох, Кэтрин! – вырвалось у нее. – Ты же не думаешь, что там у него кто-то есть и из-за этого он так хочет вернуться?

– Он никогда ни о ком не говорил, а обычно он в таких вопросах рта не закрывает. Думаю, дело в его любви к работе, хотя, конечно, женщины там очень привлекательные. Сомневаюсь, что мы можем знать обо всем, что происходит в жизни мужчины, или даже следовать за ним любящими мыслями. Впрочем, вероятно, оно и к лучшему. Иногда спрашиваешь себя: «Интересно, что он сейчас делает?» Нельзя знать это всегда.

– Том обычно работал над диссертацией или со мной время проводил. – На лицо Дейдре набежала тень сомнения.

– Да, написание диссертации – отличное алиби и хороший способ держаться подальше от неприятностей, – согласилась Кэтрин. – Но однажды вечером, когда я думала, что он занят как раз этим, он держал за руку молодую женщину в ресторане. – Она бросила на Дейдре один из своих хлестких ехидных взглядов.

– Ой, Кэтрин, мне так жаль… Я не знала, что делать. Понимаешь, я так его люблю.

Ее слова словно эхом отдались среди павлинов, заставив Кэтрин задуматься, часто ли птицы на стенах становятся свидетелями бурных страстей. Конторские сплетни, скучная женская болтовня, переплетенные под столом пальцы – скорее всего они к такому привыкли.

– Как мне жить, когда он уедет? – продолжала Дейдре.

– Как-то же люди живут, – с невольным раздражением откликнулась Кэтрин. – Ты должна снова встречаться с друзьями, – добавила она тоном автора статей для женского журнала, – или учить иностранный язык долгими зимними вечерами. Но ведь я забыла, у тебя же есть антропология! Только подумай, как пригодятся твои знания Тому. Через два года или того меньше он вернется. Время пролетит незаметно.

Дейдре хотелось спросить Кэтрин, очень ли она несчастна, что Том ее бросил. Ей даже хотелось получить прощение за свою роль в этой истории, но Кэтрин как будто положила конец разговору, посмотрев на часы и предположив, что надо двигаться дальше.

– Надеюсь, ты получишь удовольствие от чтения диссертации, – сказала она, – но не ожидай слишком многого. Боюсь, ты будешь разочарована, если надеешься найти какие-нибудь курьезные или проливающие свет мелочи, но, разумеется, ты-то не станешь читать ее по столь фривольной причине. Ты, возможно, даже ее поймешь или сделаешь вид, что поняла.

В автобусе по дороге домой Дейдре спрашивала себя, не было ли в словах Кэтрин о диссертации крупинки злорадства? Даже самые приятные люди бывают язвительны, а Том ее практически бросил, если уж на то пошло. Вполне возможно, Кэтрин вообще не поняла бы диссертацию либо пропустила лучшие ее моменты. В дом Дейдре вошла тихонько, надеясь незамеченной проскользнуть к себе, чтобы поскорее приступить к чтению.

Но с кухни раздался голос тетки:

– Это ты, милая? Ты уже пила чай?

Дейдре открыла дверь на кухню, но Роду увидела не сразу, поскольку все помещение было завешано мокрыми просторными белыми хламидами, свисавшими с вешалки для проветривания одежды и капавшими на пол.

– Что, скажи на милость, ты делаешь? – поинтересовалась она.

– Ах, это? Это стихари отца Талливера, – нервно ответила Рода. – Я их постирала после ленча, а сейчас дождь собирается. Уж и не знаю, как их высушу.

– Но почему именно ты должна их сушить?

– Я пообещала помочь, когда миссис Талливер заболела. Мне правда казалось, что нужно сделать все возможное.

– Но это было довольно давно. Ведь теперь ей уже стало лучше.

– Да, стало, но рискну сказать, она все еще чувствует себя довольно слабой. Выздоровление требует больших сил.

– Тогда почему отец Талливер не отдал их в прачечную?

– Не знаю, милая, – ответила Рода, поскольку такая нелояльная мысль уже пришла ей в голову раньше, когда она стояла, нагнувшись над раковиной по локоть в горячей мыльной воде в то время, которое по обыкновению проводила, сидя тихонько с библиотечной книжкой.

– Уж я точно ничего подобного для мужчины делать не стану, – презрительно заявила Дейдре, забыв или, возможно, отнеся к высшей категории машинопись, которой иногда занималась для Тома.

– Для Тома, думаю, станешь, – самым игривым тоном ответила Рода. – Как по-твоему, для чая не слишком рано? Мне очень не помешала бы чашечка. Твоей мамы нет дома. Они с матерью Филлис решили пройтись по магазинам. Было объявление о скидках на постельное белье в «Робинсон энд Кливер», – добавила она. – Очень и очень снижена цена на двуспальные простыни, плюс наволочки в тон.

В гостиной Рода включила обогреватель. От дождя становилось прохладно, а чаепитие, по ее представлениям, всегда должно быть уютным.

– Полагаю, вы с Томом когда-нибудь тоже будете охотиться за такими скидками, – жизнерадостно сказала она.

– Вот как? – с упрямой недоброжелательностью бросила Дейдре.

– Ты будешь скучать по нему, когда он вернется в Африку, – продолжала Рода, ища убежища в самоочевидном. – Возможно, у бедного Бернарда появится шанс.

– С кем бы я ни встречалась, когда Том уедет, это точно будет не Бернард.

– Как по-твоему, Том будет против, если ты станешь встречаться с другими молодыми людьми? – спросила Рода откровенно заинтересованным тоном.

– Ему не придется.

– Мне просто интересно, – начала Рода, расхрабрившись от второй чашки чая, – вы объявите об официальной помолвке до его отъезда?

– Крайне маловероятно. Какой в этом смысл?

– Ну, молодые мужчины и женщины заключают помолвку, – с некоторым вызовом ответила Рода. – Посмотри на Малькольма с Филлис.

Дейдре улыбнулась.

– Сомневаюсь, что у нас с Томом с ними много общего, – сказала она тоном собственного превосходства, а про себя пожалела, что общего так мало.

Какой бы современной она ни была, Дейдре не могла временами удержаться от чуть-чуть завистливых взглядов на традиционное обручальное кольцо Филлис – средних размеров сапфир, а по бокам по бриллианту – и мечтала о том, чтобы Том перед отъездом в Африку предложил ей руку и сердце. Тогда, когда он вернется, они могли бы пожениться. Совсем просто на самом-то деле, но тетке она ни за что в этом не призналась бы.

Рода, со своей стороны, надеялась, что тетка может добиться доверительных признаний, в которых отказывают матери, но тут ее ждало разочарование. Более того, когда они допили чай и Дейдре поднялась к себе, у нее осталось впечатление, что племяннице, в сущности, и дела нет, выйдет ли она за Тома. Если это так, то у бедного Бернарда остается шанс, а если не у Бернарда, то у других. Дав волю разыгравшемуся воображению, Рода уже не видела пределов романтическим перспективам в жизни племянницы.