Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699 - Михаил Михайлович Богословский

бояре усоветывали в сиденье и послали по меня и говарили мне, чтоб послать мне для высылки стерльцоф на службу полковника с солдаты. И я с совету их послал Ивана Чамарса с солдаты, а с ним послал солдат с шесьсот человек и велел сказать стрелцом государев указ, чтоб ани шли на службу у Тр…цы по прежнему государеву указу, где хто в каторых полкех был. И стрелцы сказали ему, Чамарсу, что мы иттить на службу гатовы; и пошли на зафтрея, каторые были на Луках Вели[ких] — те на Луки, а иные в Торопец, а пятого зборного полку во Брянск. А для розыску и наказанья взяты в Стрелецкай приказ ис тех стрелцоф три человека, да четвертой стрелецкай сын. А у высылки были тут же с Чаморсам Стремяннова полку Михайла Феоктистоф с товары-щи с пол[то]раста человек. А как стрелцы пашли на службу, и без них милостию Божию все смирно»[276].

Царь получил письмо Ромодановского и, вероятно, также и других, писавших ему о мятеже, 8 мая. «Min Her Kenich, — отвечает он, — писмо ваше, государское, апреля 8 д. писанное, я принелъ мая 8 i выразумѣѳъ, за милость вашу благодарсътвую i въпреть прошу, дабы не былъ оставъленъ. Покупъки въсѣ i наемныхъ людей отпустили къ Городу, i сами поедемъ на сей недели въ четве[р]къ [в] Вѣну. Пожалуй, сдѣлай то, о чемъ тебѣ станетъ говорить Тиханъ Никитичъ, для бога Piter. Iзъ Амстердама, мая въ 9 д. 1698». Дальше в том же письме Петр касается мятежа стрельцов, и касается с горечью и досадой. Но он негодует не столько по поводу самого происшествия, что видно из того, что письмо его начинается с совсем других предметов, сколько на растерянность правительства, которое не начало настоящего расследования о мятеже, «розыска», и предалось мысли о гибели государя за границей, так как давно не было от него писем. Ведь если бы что-либо подобное случилось, весть о смерти царя долетела бы до Москвы скорее почты. «Въ томъ же писмѣ, — пишет Петр, — объявлено бунтъ от сътрелцоѳъ, i что вашимъ правителствомъ i служъбою салдатъ усмиренъ. Зело радуемся; только зело мънѣ печално и дасадно на тебя, для чего ты сего дѣла въ розыскъ не въступилъ. Бохъ тебя судитъ! Не такъ была говорено на загородномъ дворе въ сенехъ. Для чего i Аѳътамона възялъ, что не дъля етово? А буде думаете, что мы пропали (для того, что почьты задержались), i для того баясь, i въ дѣла не въступаешь: воiстинно, скоряя бы почьты вѣсть была; толко, слава Богу, ни единъ ч[еловек] не умеръ; въсѣ живы. Я не знаю, откуды на васъ такой страхъ бабей! Мала ль жи[в]етъ, что почьты проподаютъ; а се въ ту пору была половодь. Некали ничего дѣлать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воiстинно отъ болезни серца писал»[277]. Возможность какого-либо возмущения стрельцов Петр, как оказывается из этого письма, предвидел перед отъездом за границу и беседовал об этом с князем Ромодановским, приказывая ему в случае такого возмущения произвести следствие, в котором ему помощником должен был быть А. М. Головин. Не высказывая пока этого, Петр, конечно, мог догадываться, куда могли привести нити такого следствия и, вероятно, Девичий монастырь вспоминался ему не раз при чтении известий из Москвы о стрелецком возмущении.

Другая неприятная весть, ожидавшая Петра в Амстердаме, относилась к международным делам: союзу против турок, которым так дорожил Петр и об укреплении которого он так старался, грозил распад. Признаки этой надвигавшейся беды заметны стали царю ранее. Еще 13 апреля отмечен в «Статейном списке» визит к послам цесарского дворянина барона Пареса, который «в приватном разговоре» сказал послам, что цесарское величество склоняется к миру с турками[278]. По свидетельству чрезвычайного цесарского посла в Лондоне графа Ауэрсперга, Петр, расставаясь с королем Вильгельмом, был уже осведомлен о его посредничестве между царем и Турцией. Эти тревожные вести стали находить себе затем полное подтверждение. 5 мая в Амстердаме посетил послов Христофор Бозе и сказал, что им получено от короля Августа II повеление объявить секретно послам, что цесарь и «Речь Посполитая Венецийская», находя выгодными сделанные турками мирные предложения, хотят заключить с ними мир, причем посредником выступает король Английский[279].

10 мая Бозе вновь сделал визит послам и на этот раз сообщил более подробные сведения о готовящемся распаде союза. На вопросы послов о подробностях он сказал, что султаном действительно сделано предложение о мире цесарю и Венеции; что король Английский, который еще четыре года тому назад выступал с посредничеством между турками и союзом, но безрезультатно, теперь вновь и с успехом взял на себя посредничество и, получив от своего посланника в Константинополе лорда Пэджета условия мирного договора, переданные ему в феврале 1698 г. великим визирем, переслал эти условия цесарю с месяц тому назад. На вопрос послов о содержании этих условий и не уступает ли, в частности, султан цесарю Темешвара и Белграда, — последний вопрос показывает, как внимательно и подробно следила за австро-турецкими отношениями русская дипломатия, — Бозе ответил, что условия заключаются в том, что султан уступает цесарю и Венеции завоеванные ими места. Спор идет только о Седмиградской земле. Турки желают посадить в ней прежнего ее князя Абаффия и чтобы ему по-прежнему быть вассалом обоих государей — и цесаря, и султана — и платить ежегодно каждому из них по 80 000 золотых; но цесарь относительно такого условия еще колеблется: ему важно держать Седмиградию в своих руках, чтобы оттуда сдерживать постоянно бунтующих венгерцев. Польше султан обещает отдать Каменец-Подольский, предварительно его разрушив. Польский король, однако, на такие условия не склоняется, потому что предпринял против турок большие военные приготовления. Король желал бы знать о намерениях царя. Послы, заявив, что «царскому величеству зело удивительно», как это цесарь после столь многих побед хочет заключать мир, не получив совершенного удовлетворения и не утвердив за собой завоеванных мест, уверили затем Бозе, что царь твердо намерен свою дружбу и любовь с королем продолжать и пребывать с ним в неизменном содружестве и союзе. Бозе объяснил послам и причину, побуждающую цесаря мириться: это предстоящая борьба с Францией за испанское наследство. Потому-то король Английский и Голландские Штаты всячески стараются помирить цесаря с турками; они желают, чтобы у цесаря для борьбы с французским королем были развязаны руки. Он, Бозе, отправляется по приказанию своего короля в Англию говорить Вильгельму III, что он как посредник действует неправильно, «не по пристойности», приглашая к миру не всех союзников и сообщая турецкие условия