Ключ к сердцу Майи - Татьяна Веденская

– Что именно Иван Кукош там вам насигналил, интересно, что вы прислали целую группу захвата? – хмыкнула я.

– Это не группа захвата, это… группа быстрого реагирования. Мы… реагировали… – бормотал чернявый.

– Ага, ага, – кивнула я. – Имя свое скажете? Нет?

Имени своего чернявый говорить не стал, что было не так уж и умно, так как лицо чернявого все равно попало в камеру. Приехала «Скорая». Врачи были усталыми и спокойными и ничему не удивлялись. Ни квартире, полной журналистов и полиции, ни соседям, выглядывающим из дверей с опаской и любопытством. На врачах были синие робы и безразмерные куртки, на шеях висели стетоскопы. В руках врачи несли оранжевые чемоданчики.

– Я в порядке, серьезно, – шипела я на Юрку Молчанова, который «делал глаза» и требовал позаботиться о нас в лучшем виде.

– Молчи и лечись, – сказала Фая, подставляя свою грудь под прослушивание.

Я покорно дала осмотреть себя, показала разбитую губу, дала обработать антисептиком следы от наручников. Я устала от этого многочасового безумия, которое я так и не смогла ни понять, ни объяснить. Врачи проверили состояние детей, потом долго писали что-то под диктовку Юрки Молчанова. Когда они наконец ушли, чернявый еще долго разговаривал с кем-то по телефону на каком-то птичьем языке. Вроде и по-русски, но понять его было невозможно. Ясно было только то, что он был страшно зол и что передавал историю, рассказанную ему Юркой Молчановым. История, которая удивила не только его, но и меня. Юра сказал, не моргнув и глазом, что мы с Фаиной, действуя исключительно по поручению его редакции, расследовали одно весьма щекотливое дело, уже озвученное выше.

– Кража книги, – сообщил чернявый кому-то.

– Кража имени, кража авторства, – кивнул Юра Молчанов. – И материалы, отснятые в квартире Ивана Кукоша, являются частью расследования, и мы вам их не отдадим, если вы только не придете с постановлением суда об изъятии. Но подумайте сами, чем мы тут с вами занимаемся? Вы расследуете пшик, ну честно! Домушницы? Я говорю вам, Иван Кукош просто боится этого дела. Ну, какие домушницы. Какое нарушение частной жизни? Иван впустил журналисток в дом добровольно, понимая то, что ему будут задавать вопросы, в том числе про книгу. Никакого обмана в этом не было. То, что имена были ненастоящие, не мешает интервью быть настоящим. Может быть, это был псевдоним, а? Он дал интервью добровольно, а теперь натравливает на нас вас, потому что боится огласки. Говорю вам, официальный ход этому делу не придать, потому что тут и дела никакого нет. По крайней мере, уголовного.

– А это не вам решать, – возмутился напоследок чернявый, но потом как-то очень быстро ушел, забрав вместе с собой всех своих бравых бронированных ребят.

Я смотрела на этот «исход» и думала – вот он, ресурс власти. Не могли эти полицейские сюда попасть на законных основаниях. Ну не сделали мы с Файкой ничего такого, что могло потребовать столько парней в бронежилетах. Мы не прятались, не уклонялись от следствия, мы ничего не украли, даже ничего не опубликовали. Группа реагирования тут была совершенно ни к чему.

– Ну, ты как? – спросил Юра Фаину. – Дети не пострадали, слава богу. Вот же уроды. Амбалы чертовы. Нет, как подумаю, что было бы, если бы вы меня не нашли!

– Я до сих пор не понимаю, как мы тебя нашли, – сказала я, покосившись на Фаю. Та отвела глаза. Я знала, она поняла меня. – Особенно – при чем тут Герман Капелин? Он же нам совершенно чужой человек.

– Лиза! – попыталась остановить меня Фая.

Наивная. Я была слишком усталой и слишком злой, чтобы останавливаться.

– Просто старый друг нашего покойного отца, – продолжала настаивать я.

– Может быть, и так, но в твоем телефоне, Лиза, практически космический вакуум – в смысле номеров и людей. Нет даже телефона моего Игоря. Вот как так? – спросила Фая. – Почему у тебя даже телефона Игоря нет? Куча каких-то непонятных личностей.

– Моих клиентов! Кстати, раз уж ты решила позвонить первому попавшемуся человеку, из всех совершенно чужих мне людей, ты могла бы позвонить и какому-нибудь еще совершенно чужому человеку. И вообще, почему ты свой телефон не заряжаешь, скажи мне? – спросила я, с сосредоточенным видом поднимая с пола Хью Лори.

– Случайных, значит? Совершенно чужих? – переспросил Герман.

Фая переводила взгляд с меня на Геру и обратно. Затем она набрала полную грудь воздуха и очень четко сказала:

– Да заткнитесь вы оба. Лиза! Я позвонила Капелину, потому что он хорошо знает, где ты живешь. Гера! Ты нашел то, что я просила? Забрал?

– Что нашел? – переспросила я. Гера повернулся ко мне и демонстративно поднял брови, давая понять, что есть что-то, что он знает, а я нет.

– Какая разница? Я же – совершенно чужой человек!

– Сейчас я кого-нибудь убью, – поклялась Фая.

Герман вздохнул и кивнул:

– Я нашел и телефон, и камеру. Я забрал их и отдал Молчанову, хотя, признаться, это было непросто – понять, что от меня требуется.

– Но ты меня понял, этого достаточно. Честно говоря, я боялась, что ты не поймешь, о чем я вообще. Хорошо, что ты математик, в конце концов.

– Во-первых, я физик, а не математик, но это не важно, – заметил Гера. – Во-вторых, при чем тут математика. Когда тебе звонят и говорят: «Идти туда, где ты фотографии Лизке отдал», вариантов немного. Меня смутило только «отними два». Это звучит, как ребус для умалишенных.

– Что? – вытаращилась я.

– Лиза, не дури. «Отними два этажа», конечно! Я позвонила Гере, потому что времени у меня почти не было. Я была в лифте, когда соседи рассказали, что в доме полиция, автоматчики. Я сразу поняла, что это – по нашу душу. Хорошо еще, что я еле успела выйти на тринадцатом этаже и сунуть все за мусоропровод. Твой телефон, в котором интервью, и мой фотоаппарат с видео. Ты забыла, что он у меня был с собой? – И Фая состроила страшную рожу.

– Черт, точно, ты же Вовку хотела поснимать. Я только думала, что ты все материалы скопировала давно, – пробормотала я.

– Я… собиралась, – отвела взгляд Фая. – Согласна, это было глупо, но все хорошо, что хорошо кончается. Герман взял трубку и не послал меня подальше. Я представляю, как все это звучало. Мог бы и пройти мимо, не влезать.

– Вот да, мог бы, – кивнула я и зло посмотрела на Германа. – Не влезать – это же его любимая тактика. Он никогда ни во что не хочет влезать. А ты могла позвонить Майке.

– Майка – это подружка твоя с тринадцатого? Которая кота потеряла? Кота-то, кстати, нашли? – спросил Герман у меня. Я отвернулась и посмотрела в другую сторону.

– Майке я, конечно, позвонить могла. Но она ведь не хочет… публиковать все это. Нет, ей я бы звонить не стала, – покачала головой Фая. – Она была бы против.

– Против чего? – не сговариваясь, хором спросили мы с Герой.

– Ты же понимаешь, что я теперь просто не смогу оставаться в стороне, – спросил меня Юрка Молчанов, появившись в коридоре.