Истории психотерапии - Алексей Сергеевич Вилков

class="p1">Да, и психологи способны сорваться с катушек, набулькаться в хлам и нарушить закон. Милые пороки позволяют им оставаться человечными и глубже понимать других, проживая их боль. Этому нельзя научиться на мастер-классах. Бесценный навык просачивается сквозь сито страдания. Повторять хрестоматийные поговорки способен любой кретин, но без личной драмы и преодоленных кризисов не получится протянуть ладонь, чтобы вытащить утопающего.

Умывшись теплой водой, Жанна кое-как привела себя в подобающий вид и вернулась в зал с интеллигентным достоинством, с изумлением обнаружив, что провела в баре бесценные три часа. Где-то за горизонтом показалась батенька стыд, выдавливая остатки кайфа.

В такси Жанна боролась со сном, вздрагивая на поворотах, а в лифте ощущала себя нашкодившей школьницей, перебравшей с выпивкой на последнем звонке. Свирепый отец должен всыпать ремня, а она уже не позволит, слишком взрослая, чтобы угождать предкам и бояться физических наказаний. Стыд перед Егором и Никой вздымался вверх, упираясь в горло. Они никогда не видели ее в таком виде. Она сама никогда не была такой.

Очень тягостный день. Она засовывала ключ в замочную скважину и промахивалась, пока дверь не открылась.

– Жанна! – взревел Егор, втаскивая ее в прихожею как гулящую кошку.

– Прости, мне надо попудрить носик, – бурчала она, скидывая пыльные туфли.

Позже она признается в том, что произошло, но не скажет главного. Муж не поймет ее, устроит допрос, будет ревновать и ругаться, а пока нужно как следует выспаться. Завтра рано вставать. Только не сейчас, не сейчас. Горячий душ, и мягкая постель.

…Проснулась Жанна от щемящего покалывания в груди. Подтянулась на край постели, и чтобы не потревожить мужа, на цыпочках проскользнула на кухню. Включила чайник и услышала шуршание за спиной.

– Все-таки объяснишь свою выходку?

– С добрым утром! А что произошло?

– Потеря памяти?

– А, да! Конечно! Любка, дурочка! Диплом отмечали.

– Так Даша или Люба?

– Даша уже отучилась, а Люба вечно в студентках сидит.

– Понятно, – прищурился Егор. – Врать ты так и не научилась.

– Я люблю тебя! – кинулась в объятия Жанна. – Честно, я вспомню и дам признательные показания.

– Скоро тебе не придется вкалывать за троих. Есть хорошая новость. Меня повышают, буду руководить отделом. Ты сможешь уволиться или сократить часы. Займешься домом, будешь чаще общаться с Никой.

– Поздравляю! Теперь нам станет полегче. Нет, из больницы я не уйду. Зачем терять стабильный оклад? Мы не Рокфеллеры. А насчет практики я подумаю.

– Довели тебя? Снова какой-то псих докопался?

– Ты попал в яблочко! – съязвила Жанна, сомневаясь, что она успела что-то наплести в пьяном угаре. Или Егор устроил незаметную проверку на полиграфе? Под шафе язык мастак городить глупости, и она напрочь забыла, что шептала сквозь сон.

Не добившись внятных признаний, Егор отстал. Когда захочет, сама расскажет, а приставать – выставлять себя тираном. Он доверял и любил, а если бы что-то произошло, он бы принял и простил, веря в ее преданность и честность.

…Спустя полгода позвонила сестра, предложив пообедать в стейк-хаусе на Белой площади. Жанна нехотя согласилась, предупредив, что готова выделить не более получаса, привыкнув отмерять общение академическими часами, и встретила сестру с кислой миной, а Оксана радостно обняла ее, отметив, как та превосходно выглядит.

– У меня для тебя кое-что есть.

– Опять? Пожалуйста, только никаких проблемных мужчин!

– Помнишь Александра?

Тело пробрала дрожь.

– Да, был такой от тебя же, ходил ко мне на терапию.

Оксана раскрыла треугольную сумочку и протянула письмо.

– Держи! Он просил передать лично. Я не курьер, но он много для меня значит. Саша душка! И ты хорошо на него повлияла. Он выкинул тараканов из головы и стал более выдержанным – твоя заслуга. Конечно, не всех, но их теперь заметно меньше. Я вижу это объективно, не преуменьшай своих затрат. Ты выложилась на двести процентов! Я и не сомневалась, сестренка!

– Спасибо, – Жанна порозовела и приняла конверт. – Прочитаю позже.

Оксана мгновенно сменила тему, чтобы успеть задать заранее подготовленные вопросы: как общаться с детьми переходного возраста, и почему мужчины упертые молчуны, словно хотела получить полноценную консультацию как компенсацию за посреднические услуги.

Жанна лениво отвечала, поглядывая на часы.

– Вижу, вижу, что ты спешишь, – спохватилась Оксана. – Закругляюсь и испаряюсь! Привет мужу! Ты прелесть! Направлю к тебе кого-нибудь при возможности! Неадекватных друзей вокруг пруд пруди.

Жанна хотела возразить, но сдержалась. Все-таки сестра доверяет ей без кавычек.

Оставшись одна, раскрыла конверт. На бумаге текст, написанный синей ручкой небрежным, размашистым почерком впопыхах. Вытерев влажные губы салфеткой, Жанна пробежалась по строчкам, разбирая корявые фразы.

«Я благодарен Вам, Жанна Марковна!

От всего сердца желаю процветания вам и вашей семье, дальнейших успехов в профессии и крепкого здоровья. Даже не могу представить, как вы разбираетесь в чужих душах и внушаете веру в выздоровление всем запутавшимся в судьбе. Я бы никогда не занялся психологией, и я до последнего не понимал самого себя, а уж заявить общественности претензию на понимание ближнего – эталон отваги и наглости!

Настоящие психологи – новаторы и безумцы в хорошем смысле!

Но вернусь с небес на землю и буду предельно краток!

Вы помогли мне.

Признаюсь, я заврался и испытывал к вам совсем не то, что должен был. Печальная кривая логика и зачарованность вами сначала довели меня до отчаяния. Я словно был отлучен от материнской груди, испытывал фатальное одиночество, жестоко страдал, но не пошел по проторенной дорожке: не пустился в загул, пьянство и крамольные связи, обошелся без асоциальных поступков и дебошей.

Я сидел взаперти как узник в темнице и преодолевал наркоманскую ломку, мыкался в четырех стенах, рвал волосы на затылке, ходил из угла в угол как неприкаянный, выпил гору таблеток, чтоб забыться и уснуть, но даже сквозь сон ощущал ком в горле и отчетливое желание видеть вас. Именно вас мне не хватало физически, чтобы просто поймать ваше дыхание, уловить внимательный взгляд, с вашего позволения дотронуться до горячей ладони.

Как последний мечтатель я представлял, что мы когда-нибудь будем вместе, улетим за океан на необитаемый остров, будем кататься на волнах, пускать соленые брызги и наслаждаться тропическим солнцем, и много всего другого, в чем я никогда не признаюсь. А через две недели мук и видений меня отпустило. Я похудел на пять килограмм и постарел на десять лет. Выбросив изношенную кожу, я обновился и занялся привычными занятиями, без постороннего вмешательства вернул трезвый рассудок, собрав по крупицам остатки праведных мыслей.

Вроде бы ничего сверхъестественного не произошло. Я не поменял кардинально мышление,