Дорогами войны. 1941-1945 - Анатолий Белинский

«Ну, что будет», – подумал Коробков и погнал лошадь через ручей. Лошадь судорожно, с храпом перебралась через ручей. За Коробковым направилась подвода и тоже переехала. Уже в балке подвода догнала Коробкова, и ездовой крикнул:

– Товарищ лейтенант! За вами, что ли, держаться?

Коробков пожал плечами:

– Если хочешь, держись за мной.

Тем временем еще несколько подвод переехали ручей и догнали Коробкова. Таким образом, Коробков невольно возглавил колонну из шести или семи подвод.

Выехали в безопасное место. Коробков свернул с дороги и остановился, стали и подводы. Коробков понял, что они едут за ним, а не сами по себе. Он осмотрел подводы, думая: «Что же за воинство увязалось за мной?» На повозках сидели по нескольку человек, и хотя бы один имел какое-нибудь оружие. На одной из подвод сидели три офицера-интенданта и пили водку, закусывая окороком. Они ни на кого не обращали внимания, не спрашивали, почему стали или куда едем. Увлеченные своим занятием, они не интересовались окружающими событиями.

Всю вторую половину дня Коробков и эти подводы шли в степь, по возможности скрытно, используя рельеф, высокий бурьян (донник) и некошеные хлеба. У всей группы на вооружении было лишь то, что имел Коробков. А имелось у него вот что: винтовка, шестьдесят патронов, бинокль, компас, одна ручная граната на поясе и в полевой сумке завернутый в тряпку детонатор, одна мелкомасштабная карта, охватывающая Сталинградскую область, Донбасс и часть Украины. Видимо, по этой «оснастке» люди, ехавшие за ним, уверовали в его всезнание. Но полководец сам ждал, когда его заарканят. Всю ночь отряд не прекращал движения. Утром, как стало развидняться, с передней подводы кто-то крикнул:

– Позади легковая машина!

Коробков оглянулся. Немецкая легковушка подошла почти вплотную, из машины вышел офицер, он в бинокль осмотрел подводы, потом сел на свое место, машина развернулась и ушла обратно.

«Теперь жди машину с автоматчиками! Надо избавиться от людей и повозок…» – подумал Коробков и решил предложить спутникам: кто хочет идти с ним, пусть бросают все, а если кто не хочет расстаться с повозками, то надо сказать им «до свидания».

Коробков ускорил движение, он искал только укрытие.

Наконец – балка, пруд. Интенданты проснулись и сидели на повозке, опохмелялись, доставая из своих громадных чемоданов бутылку за бутылкой.

Не слезая с лошади, Коробков спросил у солдат:

– Есть у кого оружие?

Все молчали. Один пожилой солдат спросил:

– Что, младший лейтенант, али воевать собрался с немцами? Не с нашим носом! Нам не оружие нужно, а как бы прошмыгнуть к своим, минуя немцев.

– Машина! – крикнул кто-то.

На той стороне балки с горы спускалась автомашина. Коробков посмотрел в бинокль: немцы, на кабине пулемет. Коробков подъехал ближе к доннику, что стеной стоял по обе стороны дороги. Машина вынырнула из балки: «Хальт! Хальт! Хендэ хох!» – заорали немцы и для острастки дали над головами длинную автоматную очередь. Коробков прыгнул с лошади прямо в бурьян и побежал. Отбежал метров сто, залег, снял с пояса гранату, достал детонатор, вложил в отверстие.

«Если будут прочесывать и какой-нибудь набредет на меня, брошу в него гранату, а сам отбегу еще метров на сто», – подумал он.

Прочесывать немцы не стали, а применили свой обычный метод: открыли стрельбу из автоматов по зарослям. В течение минуты несколько автоматов надрывно трещали, сбивая бурьян. Коробков прижался к земле, не поднимая головы. Слышались немецкие крики. Через несколько минут машина ушла, стук повозок стал отдаляться, и вскоре все стихло. Коробков встал и пошел по бурьяну, удаляясь от дороги.

Минут через десять вышел на полянку, на которой сидели восемь человек красноармейцев. Коробков направился к ним. Солдаты настороженно поджидали его. Коробков подошел, поздоровался, оглядел группу: все были безоружны, кроме старшины. По обмундированию Даниил определил, что это был «кадровик», кадровый военный. Старшина имел автомат, два диска патронов и одну гранату. За спиной вещевой мешок, котелок. У остальных тоже были вещевые мешки и котелки, скатки, а больше – ничего.

Коробков достал карту и попытался определить примерное местонахождение. Старшина обратился к Коробкову:

– Товарищ младший лейтенант! Если вы не возражаете, давайте вместе выходить к своим. У вас я вижу карту, компас, а у нас нет ничего, и мы не знаем, куда идти, места незнакомые. Мы все смоленские, у нас леса, а здесь эти чертовы степи – и не сориентируешься. Мы саперы, все из одной роты, да вот так получилось: отбились от своего подразделения.

Он начал опять ругать степи. Коробков засмеялся:

– Вот видите, вы лесовики, а я как раз наоборот – родился и рос в степи, так что степи для меня – дом родной. Степь нам только на руку, поэтому я хочу взять направление еще левее, в глубь степи. А по большим дорогам да по населенным пунктам нас в первый же день перестреляют. Немцы держатся по большим дорогам, по населенным пунктам, а в степи им делать нечего.

Вот мы и воспользуемся такой ситуацией.

Коробков разложил карту и, хотя карта была мелкомасштабная, все же обстоятельно рассказал, как и где отступающие встретили танки, как к нему пристроились «в кильватер» подводы с людьми, как он вначале не обращал на них внимания, а потом, когда убедился, что они рассчитывают на него, решил предложить им бросить все и идти пешими.

– Но немцы накрыли нас за этим занятием, – рассказывал Коробков. – Мне удалось нырнуть в бурьян, не знаю, сколько человек использовали донник. Остальные, судя по крикам и другим звукам, были взяты в плен. Но если бы даже нам удалось договориться, то мало надежды, что безоружную группу в тридцать-тридцать пять человек возможно провести: где их укроешь в степи? Кто рискнет накормить такую уйму народа?

Потом Коробков показал бойцам по карте, где они сейчас находятся, куда пойдут, где дороги, по которым отступили наши, где какие населенные пункты. Саперы повеселели, сели закусывать, пригласили и младшего лейтенанта, который, кстати говоря, вторые сутки не ел ничего. Поели консервы из НЗ саперов, закурили, отдохнули и пошли колонной по одному: впереди младший лейтенант, за ним старшина, а потом остальные. Зашли к пруду, набрали воды во фляги и котелки.

В тот год было обилие бурьяна-донника, он заполнил все свободные поля – залежи, высотой выше роста человека. Этот донник и некошеные хлеба как раз и являлись спасителями многочисленных групп, выходивших из окружения. Коробков с саперами избегали дорог, шли межами, среди ржи, сливаясь выцветшей солдатской одеждой с общим фоном. На привалах Коробков изучал карту и отмечал предполагаемые опасные места:

– Первое: перейти железную дорогу южнее Миллерово. Второе: перейти грунтовую дорогу, идущую вниз над притоком Донца – по этой дороге может быть сильное движение. Третье: пройти населенные пункты, расположенные над рекой Чир, и большую дорогу, идущую над Чиром. По этой дороге обязательно будет сплошной поток воинских частей. Реку Чир надо переходить выше станицы Боковской, с расчетом выхода к станице Вешенской. Четвертое: пересечь еще одну большую дорогу: Богучар – Серафимович – Клетская, идущую над Доном. И самое главное препятствие – река Дон. Там потребуется тщательная разведка.