Видок. Семена Злобы - Григорий Шаргородский

Проводив взглядом юркнувшего за угол ангара Чижа, я начал оглядываться в поисках того, кто сможет задать мне верное направление дальнейшего движения.

Долго искать не пришлось. Взгляд тут же наткнулся на знакомую форму городового, прибывшего в воздушный порт на пролетке. Заметив интерес к своей персоне, усатый полицейский в возрасте с легким кряхтеньем слез с коляски и относительно быстрым шагом направился ко мне.

— Здравия желаю, ваше благородие.

— Высокоблагородие, — автоматически поправил я не для того, чтобы подчеркнуть свой статус, а для порядка и ясности.

Здесь с этим строго, и за промашку старому полицейскому могло влететь от его начальства.

— Виноват! — вытянулся в струнку городовой.

— Не не виноваты. Я сам еще не привык. Вы за мной?

— Так точно, ваше высокоблагородие! Господин полицмейстер распорядился доставить вас на постой. А затем — к нему на обед.

— Боюсь, нам придется изменить этот план, — чуть подумав, заявил я. — Где мне определен постой?

— У вдовой купчихи Сахаровой.

— А нормальная гостиница у вас есть?

— Как не быть, — даже с какой-то обидой за родной город ответил городовой. — Но там дорого.

— Ничего, как-нибудь разберемся. Договоритесь, чтобы ящики отправили в гостиницу, а сами повезете меня в дом, где убили чиновника по особым поручениям наместника. Знаете, где это?

— Так точно, но как же обед у полицмейстера? — осторожно попытался вмешаться в мои планы городовой.

— На обед мы всегда успеем, а вот проводить освидетельствование лучше пораньше. Так что выполняйте то, что приказано.

— Слушаюсь! — вновь вытянулся городовой и тут же убежал куда-то к ангарам.

Расслабился служивый от вежливого обращения, свойственного лишь беззлобной интеллигенции. Попав в этот мир, я сначала старался не выделяться и всем нижестоящим, независимо от возраста, тыкал — боялся попасть на карандаш инквизиции. Они за пользование чужим телом, пусть и с разрешения бывшего владельца, по головке гладить не станут, а сразу отправят на костер, который вроде бы в империи никто и не разжигал ни разу. Но это на лобных местах, а в укромном дворике глухого монастыря вполне могли и чиркнуть спичкой.

Со временем, когда за мной закрепилось столько странностей, что еще одна вполне могла остаться незамеченной, я вернулся к своим старым, относительно либеральным привычкам. Это когда старшим всегда выкаешь, даже если перед тобой простой дворник, а на «ты» обращаешься либо к друзьям, либо к совсем зеленой молодежи.

Городовой управился очень быстро, и уже через пять минут ящики погрузили на телегу, а чемоданы разместили в пролетке. Леонард Силыч, который покинул дирижабль на своих четверых, а не в переноске, с независимым видом уселся на скамье кучера и даже мяукнул, словно давая полицейскому разрешение на начало движения. Городовой лишь хмыкнул в усы и щелкнул кнутом.

Из порта, минуя центр Якутска, мы двинулись в район, где, по словам моего гида, проживали местные купцы и управляющие мануфактур — в общем, средний класс. Где-то здесь должен быть и тот дом, куда меня определили на постой. Хорошо хоть не на место убийства. Там-то сейчас никто не живет, потому что хозяйка погибла вместе с постояльцем.

То, что я узнал об этом факте от простого полицейского, а не из отчета, вызвало раздражение. Пусть информация и не самая важная, но и не пустяковая.

Сейчас в одноэтажном, но обширном каменном доме находились лишь двое полицейских. Точнее, они сидели на лавке во дворе и, похоже, в дом заходить опасались. По крайней мере, когда я, выслушав их приветствие и отчет по происшествиям, собрался войти в здание, оба явно напряглись. Мало того, один из полицейских перекрестился.

В отличие от бытия в иной реальности, мою вторую жизнь спокойной назвать было трудно. Так что я уже давно не мог позволить себе роскоши не обращать внимания на мелочи, поэтому, нахмурившись, спросил:

— В чем дело? У вас такой вид, будто я не в дом хочу войти, а спуститься в преисподнюю.

— Так это… — чуть помявшись, ответил тот, что крестился, — ваше высокоблагородие, мало ли что может случиться. Вон давеча ваш коллега вошел в управу жандармов, а обратно его вынесли.

— Не понял. Какой коллега?

— Так видок же наш бывший, царствие ему небесное.

А вот это уже серьезная новость, причем крайне неприятная. О смерти видока в отчетах не было ни слова.

— Еще раз и со всеми подробностями. Что именно случилось с видоком на месте преступления в жандармском управлении и как он вообще туда попал?

Холод в моем голосе заставил городового снова вытянуться в струнку.

Конечно, шансы получить достоверную информацию от рядового полицейского были невелики, но он меня удивил. В эти времена Якутск не такой уж большой город, так что, как и все подобные ему, живет и полнится слухами.

Рассказчик из полицейского получился так себе, но все, что нужно, я из него вытянул. Бобров, разбиравшийся с убийством похитителя бриллиантов, как раз находился в городе, когда произошла бойня у жандармов. Он тут же потребовал присутствия на месте преступления уволенного императорским приказом видока, хотя и не имел на то никакого права. Как именно мой коллега-видок был мотивирован приступить к работе, неизвестно. Причина его смерти во время ритуала освидетельствования тоже пока покрыта тайной.

Да уж, это задачка даже не со звездочкой, а с крестиком — тем самым, который может увенчать могилку слишком самонадеянного видока.

Ладно, от попытки провести ритуал я все равно не откажусь, так что остается лишь хорошенько подготовиться. Время благодаря шустрости «Буревестника» и мастерству Грекова пока еще есть, хотя его не так уж много.

— Едем в полицейскую управу, — приказным тоном обратился я к своему сопровождающему.

В моем голосе было нечто такое, что заставило далеко не молодого полицейского буквально вспорхнуть на козлы пролетки. Сие действо даже вызвало уважительное урчание Леонарда Силыча. А вот то, как наш водитель кобылы гнал пролетку по улицам, кот не оценил. Ну не любит он скоростного передвижения на транспорте любого вида.

В полицейское управление я ворвался лихим ураганом и, ткнув под нос дежурному бумагу, волей наместника наделявшую меня особыми полномочиями, потребовал все отчеты по убийству Боброва, а также свободный кабинет. Хорошо хоть не было необходимости отправлять сопровождающего в гостиницу — все, что нужно для дела, находилось в чемоданах, а не в ящиках.

Пока доставляли отчет и вызванивали полицмейстера, я успел переодеться. Отчеты просмотрел в ускоренном темпе. Больше всего меня интересовали пятна крови, обнаруженные в доме, и выводы патологоанатома. Было желание прояснить еще и обстоятельства смерти видока, но это могло и подождать.

Из полицейского управления мы выехали до того, как нас успел перехватить полицмейстер. То, что он несется сюда на всех парах, было видно по физиономии нового зама в чине титулярного советника, пытавшегося задержать меня в здании.