Бунт на «Баунти» - Джон Бойн

Я кивнул:

– Да, сэр, пожалуй, что так.

– И полагаю, у тебя имеется мнение о каждом, кого ты тут видишь, так?

Теперь я покачал головой и сказал:

– Не мое это дело, сэр, – мнения составлять. Капитан, если вы к этому клоните, моих советов не спрашивает.

Мистер Кристиан, услышав это, расхохотался и тоже покачал головой.

– Бедный ты дурень, – сказал он. – Ты решил, будто я думаю, что он их спрашивает, а? Кто ты, в конце концов, такой, как не безграмотный мальчишка без семьи и образования. С какой стати человек, подобный мистеру Блаю, стал бы ожидать от тебя чего-то сверх чашки горячего чаю и перемены простыней?

Когда он сказал так, глаза мои сами собой сузились, ибо то была ложь наихудшего толка, клевета, которую было трудно снести, не ответив на нее зуботычиной. Если начать со второго, я имел такое образование, какого мне хватало за глаза. Я знал грамоте, мог сосчитать до ста и больше того, перечислить столицы половины стран Европы, представлениями о них я был обязан тому под названием «Книга полезных и необходимых современному молодому джентльмену сведений», который мистер Льюис держал у себя на полке рядом с грошовыми книжками с картинками, которые нравилось листать джентльменам, приходившим к нему вечерами, чтобы выпить и поразвлечься. Я умел сварить яйцо, спеть королевский гимн и по-французски пожелать леди доброго утра, – мальчиков, которые могли бы сказать о себе все это, в Портсмуте было раз, два и обчелся.

А что касается первого – обвинения в том, что у меня нет семьи, – так много ли он об этом знал? Да, верно, воспоминаний о жизни, которую я вел до того, как попал к мистеру Льюису, у меня, почитай, не было, однако мои братья по его заведению, каким бы опасным хулиганьем они ни выглядели, все равно были моими братьями, и, если бы потребовалось, я жизнь бы отдал за любого и каждого из них.

– Я не так туп, как вам, наверное, кажется, сэр, – сказал я, призвав на помощь всю храбрость, какой обладал, поскольку ветер снова разгулялся, поднялись волны, бросавшие брызги нам в лица, а мы так и стояли на месте; подкидать его первым ни один из нас не желал.

– О нет, – с улыбкой ответил мистер Кристиан. – Нет, тебе хватает ума, чтобы читать капитанские письма, черпать из них сведения, которые нам он может и не сообщать.

На это обвинение я отвечать не стал, просто отвел взгляд в сторону, чувствуя, как на лице моем проступает краска стыда, хорошо хоть время было ночное и окружавшая нас темнота скрывала мой предательский румянец.

– Ты что-то стал весьма молчалив, Турнепс, – сказал мистер Кристиан. – Мне удалось задеть тебя за живое, не так ли?

– Это было моей ошибкой, – ответил я. – Просчетом, который может случиться с каждым.

– И ты полагаешь, капитан так к этому и отнесется? – спросил мистер Кристиан. – Полагаешь, он хлопнет тебя по спине и назовет за такую твою ошибку молодчагой, а не подвесит за связанные лодыжки к верхнему фоку, чтобы вытрясти из тебя жизнь и позволить ветрам и мокрому снегу покончить с тобой?

Мне пришлось прикусить язык, на котором завертелось много всяких имен, какими я хотел бы назвать мистера Кристиана. Впрочем, винить за нажитые мной напасти я мог только себя. В конце концов я повернулся и направился к ведущему в трюм люку, однако мистер Кристиан немедля схватил меня за руку, сжав ее большим и указательным пальцами до самой кости, и притянул к себе.

– Не смей так уходить от меня, щенок, – прошипел он, и я ощутил в его дыхании запашок мясного бульона. – Не забывай, кто я. Изволь относиться ко мне с уважением, не то я с тебя шкуру спущу.

– Я должен вернуться к капитану, сэр, – сказал я, желая уйти куда угодно, ибо в глазах его плескалось исступление, от которого лучше было оказаться подальше.

– Как долго намерен он держать нас посреди этого безумия? – спросил мистер Кристиан, и я поморщился, не уверенный, что понял его.

– Какого безумия? – спросил и я. – И о ком вы говорите?

– О капитане, олух, – прошипел он. – Как долго намерен капитан продолжать попытки обогнуть Горн, прежде чем ему придется признать свое поражение?

– Всю жизнь, ручаюсь, и еще один день вдобавок, – ответил я и вытянулся в струнку, готовый защитить честь капитана. – Он никогда не признает поражения, можете на это рассчитывать.

– Рассчитывать я могу лишь на то, что каждый из нас сгинет в рундуке Дэви Джонса[7], вот на что я могу рассчитывать, если его помешательству не придет скорый конец, – сказал мистер Кристиан. – Ты должен сказать ему, слышишь? Скажи, что пора и совесть знать. Мы должны повернуть назад!

Вот тут настал мой черед рассмеяться.

– Я не могу сказать ему это, сэр, – воскликнул я. – Скажите сами, меня он слушать не станет. Мое дело прибираться в каюте капитана да стирать и гладить его одежду, вот и все. А где и когда бросать якорь, об этом он меня не спрашивает.

– В таком случае дай ему понять, что матросы недовольны. Если он спросит тебя, скажи, что они несут непосильное бремя. У тебя имеются уши, а на борту такой маленькой посудины, как наша, это принадлежность ценная. Посвяти его в чувства команды. Пусть знает – матросы думают, что он ведет их к погибели. Я обещал им, что мы повернем, и…

– Вы обещали им, сэр? – переспросил я, изрядно удивленный, поскольку мне было известно, что хоть мистер Кристиан и делает все посильное, чтобы угодить матросам, но за спиной он, человек двуличный, оскорбительно аттестует, когда на него нападает такое настроение, каждого из них капитану.

– Кто-то же должен поддерживать в команде здравость рассудка, Турнепс, – ответил он. – И кто-то должен сознавать, что мы обязаны выполнить нашу миссию, а не состязаться с покойником.

На это я ничего не ответил; я не понял, кого он имел в виду, и не хотел признать, что, возможно, говорит он дело.

– И если мне выпадет случай…

Я отнял у него руку, постоял, глядя ему в глаза, а затем отступил на шаг-другой назад.

– Если вам выпадет случай… какой? – прищурясь, спросил я, не уверенный в смысле его слов.

Мистер Кристиан слегка прикусил губу – судя по его лицу, он с превеликим наслаждением взял бы меня двумя руками за горло и придушил на месте.

– Твое дело – постараться, чтобы капитан все понял, – прошипел он, подступив ко мне вплотную и забрызгав мое лицо слюной.

– Я должен быть в трюме, – сказал я, уже задыхаясь от ревущего вокруг шторма и чувствуя, как ко мне липнет измокшая от снега одежда.

– Так подумай над моими словами! – крикнул он, когда я направился к люку, повернувшись к мистеру Кристиану спиной и потому едва его слыша.

Сбежав по трапу, я обнаружил, что весь мой недавний труд пошел прахом – таких мокрых полов я еще и не видел. Я взял швабру и принялся за работу, спеша покончить с ней до того, как капитан выйдет из своей каюты, но, когда добрался до нее и заглянул внутрь, мистера Блая в ней не было и плаща его тоже. Значит, и он сейчас на палубе, помогает команде в самое тяжкое время. Капитан среди своих моряков, мужчина среди своих мужчин, – и я в который раз восхитился им.