Сталинградская метель - Владимир Панин

К этому времени командующий группой армий «Дон», наплевав на приказ фюрера, сумел договориться с Макензеном об увеличении числа соединений, переправляемых через залив. Он сумел убедить генерала добавить к силам 40-го танкового корпуса генерала Хенрици значительную часть соединений из состава 3-го танкового корпуса генерала Брайта.

– Будем считать, что они начали движение через пролив и приказ фюрера было невозможно выполнить, – предложил Макензену Манштейн, отлично зная, что после катастрофы под Сталинградом ни один немецкий генерал не горит желанием сидеть в русском окружении.

Расчет его полностью оправдался. Сам Макензен и оба его генерала были не против подобной маленькой хитрости. Ведь фельдмаршал предлагал им не позорное бегство с поля боя, а только сменить одного противника на другого и тем самым попытаться спасти положение на фронте.

Расстояние, которое предстояло преодолеть немецким войскам по льду залива, составляло чуть меньше тридцати километров, и потому они стали обустраивать свою «дорогу жизни» с присущей им тщательностью и основательностью.

Первыми на лед вступили специальные группы, в задачу которых входила прокладка предварительного маршрута движения, а также проверка толщины льда, по которому пойдет движение тяжелогруженых колонн. Несмотря на приказ Гитлера о передаче танков и артиллерии остающимся под Ейском войскам, ни Хенрици, ни Брайт не хотели оказаться в Таганроге с «голым задом».

На разведку ледовой обстановки и разметку маршрута движения у немцев ушло около шести часов, ставших для многих из них роковыми. Заметив на берегу залива большое скопление людей и техники, советские летчики дважды обстреливали их из пулеметов и пушек. Однако появление зенитных батарей на льду залива не позволяло им уничтожить противника.

Куда больше повезло артиллеристам гаубичных батарей. Получив координаты скопления войск противника, они тотчас обстреляли указанные квадраты, и с большим для себя успехом, так как в списке уничтоженной огнем советских артиллеристов живой силы и техники оказался командующий 3-м танковым корпусом генерал Брайт. Во время обстрела он находился внутри бронетранспортера, где разместился весь его походный штаб.

Находясь в боевых порядках, генерал всегда предпочитал передвигаться не на штабной машине, а на бронетранспортере, из-за его проходимости, подвижности и броневой защиты. В этот день броня спасла генерала Брайта от пулеметных очередей советских истребителей, но оказалась бессильна против осколков снаряда, разорвавшегося в двух шагах от бронетранспортера.

По злой иронии судьбы, все, кто находился внутри боевой машины, отделались ушибами и легкими ранениями, кроме генерала Брайта. Пробивший броню роковой осколок угодил ему в горло, и командир танкового корпуса захлебнулся кровью, пока его доставали из бронетранспортера и везли в полевой медпункт.

Стоит ли говорить, что смерть Брайта самым негативным образом сказалась на общем настроении переправлявшихся через залив солдат. Сначала они с большой опаской и неохотой ступали на скользкий и коварный лед, а потом старались как можно быстрее совершить этот ледовый переход.

Поначалу в штабе генерала Рокоссовского не придали значения скопившимся на берегу залива войскам противника. Имея общую информацию, что гитлеровцы спешно окапываются на плацдарме на подступах к Ейску, Рокоссовский посчитал, что немцы возводят в этом месте рубежи обороны. Предположение было вполне здравое, но зная, с каким противником ему приходится иметь дело, комфронта отдал приказ провести воздушную разведку.

Предчувствие не обмануло полководца. Не прошло и двух часов, как из штаба истребительного полка поступило сообщение, что замечено движение немцев по льду залива. При этом летчики сообщали, что движение идет с двух направлений, как со стороны Таганрога, так и со стороны станицы Семибалки.

– Неужели немцы решили перебросить 1-ю танковую армию по льду залива? Это откровенно рискованный шаг, – удивился начштаба Малинин.

– Рискованный, согласен, но, видимо, у Манштейна нет иного выхода для того, чтобы удержать Таганрог и всю линию своего фронта. Свяжитесь с Руденко и прикажите нанести по немцам удар с воздуха, – приказал Рокоссовский.

– Константин Константинович, летчики уже дважды атаковали немцев и понесли потери от огня вражеских зениток. Кроме этого, на подготовку самолетов к вылету нужно время, и они вряд ли успеют нанести удар до наступления темноты.

– Бросьте против немцев истребители, чьи экипажи находятся в постоянной боевой готовности. Пусть они нанесут врагу максимально возможный ущерб, пока немцы не успели проложить маршрут движения войск и полностью закрыть трассу батареями зениток. Прикажите Казакову перебросить к берегу моря дополнительные гаубичные соединения для ведения огня по скоплениям противника. Очень важно, чтобы маршрут движения вражеских колонн мы узнали как можно скорее, желательно до наступления ночи, – быстро забрасывал приказами своего начштаба Рокоссовский, но тот только спокойно кивал головой, неторопливо записывая их в блокнот.

– Казакову приказать, чтобы на каждое орудие было по полтора комплекта снарядов или только один? – уточнил Малинин.

– Лучше по полтора, Михаил Сергеевич, – ответил комфронта. – Думаю, дело будет жарким.

Поднятые в воздух по приказу Рокоссовского истребители успели не только нанести удар по начавшим переправу немцам, но и определить приблизительное месторасположение их ледовой переправы. Это удалось сделать благодаря фотокамерам, установленным на двух самолетах. Проколдовав около часа над полученными снимками, специалисты из авиаразведки передали генералу Малинину карту с координатами ледовой трассы немцев.

Одновременно с этим в штабе полка бомбардировщиков началась интенсивная подготовка к нанесению бомбового удара по врагу. «Пешки» и «сушки» загружались бомбами, заправлялись горючим, пополняли свои боезапасы, чтобы утром обрушиться всей своей мощью на врага, но человек предполагает, а Господь располагает. Уже к полуночи метеорологи предупредили об изменении погоды в виде густого тумана.

Могучее серое одеяло прочно приковало к земле самолеты 16-й воздушной армии, скрыв от глаз советских летчиков вереницы немецких войск, медленно ползущих с юга на север. Не видели врага и корректировщики артиллерийского огня гаубичного дивизиона, прибывшего на передовую в районе берега моря.

Неожиданное вмешательство в военные дела матушки-природы незамедлительно вызвало вопрос, что делать в сложившейся ситуации. То, что под прикрытием тумана враг обязательно предпримет попытку перебросить свои войска через залив, ни у кого не вызывало сомнения. Расстояние почти в тридцать километров не было непреодолимым препятствием для немцев даже в условиях густого зимнего тумана. Было шесть часов утра, когда в штабе фронта началось совещание.

– Следует исходить из того, что за вчерашний день немцы успели проложить трассу по льду залива и с наступлением рассвета начнут по ней движение. Не такое интенсивное, как бы им того хотелось, но обязательно начнут. Сначала малыми силами, а потом будут увеличивать их число, – уверенно заявил генерал Малинин, и все присутствующие командиры дружно с ним согласились. Ни у кого из них не было сомнения, что непогода не остановит такого матерого противника, как немцы.