Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Второй раунд начался. Эмоциональный фон задавал Антуан, воплями комментируя как удачи, так и провалы – свои да заодно чужие. Вот кто наслаждался комбат-де-бу – он и Дилан! Между Анри и Арманом, так казалось Мариэль, продолжалась дуэль, начатая на мечах, эти двое соревновались в ловкости и неожиданных приёмах бросков…

Интересно, грязь когда-нибудь закончится? Или на неё наложили заклинание умножения, как это делала Жанетта с ведром воды для купания?

Тыл младшего де Венетта, даже несмотря на слой покрывавшей его грязи, выглядел рыхловато. Сказывалась наследственность: не исключено, что если у Антуана проснётся любовь к гастрономии, как у отца, то в скором будущем лишние килограммы округлят наследника. Но также было подозрение: виной этой «красоте» ещё и лень во время тренировок. У Армана, который был старше братца на два года и не учился в академии, мужественные плечи шире тонкой талии, на руках – очевидные бугорки мышц и проступающая сеточка вен…

– … а после игры они, – Жанетта стрельнула глазами в сторону арены, – перед купальней ополоснутся там, за ширмой, мы им воду уже приготовили… И девушкам будет разрешено помочь оттереть грязь, хи-хи-хи… – служанка прыснула в кулачок, – вы обязательно подойдите, помогите тоже… Что?.. Я сказала что-то не то, госпожа?..

Комментирующая на ухо Жанетта отодвинулась: Мариэль смотрела на неё с широко открытыми глазами, в которых плескался ужас.

– … Да вы раньше так делали, братцу, конечно, чаще мыли, – Жанетта торопливо поспешила успокоить, – но и другим тоже помогали. Люсиль, как обычно, Армана мыла…

Взгляд Мариэль, просящий замолчать, подействовал. Жанетта отвернулась и переключилась на состояние болельщицы. Игра продолжилась.

Сказанное служанкой повергло в ужас. Срочно нужно бежать отсюда, пока не закончилось всё это, и … Ленуар обязательно попросит помыть его! Эта шутка в его характере, Мариэль и не сомневалась. Наверняка посыпятся просьбы в духе «помой лучше меня!» Нет, она этого не выдержит! Люсиль здесь нет, что, если Арман попросит?.. Мариэль застонала и прикрыла рукой глаза на минуту: эти фантазии о вероятном будущем могли любого свести с ума.

Как назло Арман прыгал напротив. Хочешь не хочешь – смотреть будешь на его спину с потёкшей с правого плеча грязью.

Смыть её? Пройтись мягкой тряпкой по плечам, лопаткам и скользнуть вниз, по ложбинке… Его мокрые волосы прилипнут прядками к шее, их непременно захочется убрать, потрогать… Макнуть тряпочку в воду и пройтись по мягкой линии – по плечу, предплечью, рукам и ладоням, коснуться его пальцев, которые перехватят ткань и дрожащие пальцы Мариэль…

Она судорожно вздохнула. Из глубины поднималось доселе незнакомое желание обнять эту спину напротив, заключить руками в замок, провести по груди и прижаться губами к его шее…

Мариэль заторможено наблюдала, как Арман почему-то опустил руки, не останавливая летящую на него грязь, его будто парализовало. И соперники воспользовались этим без угрызений совести. Хватило нескольких секунд, чтобы поток грязи атаковал юношу, в то время как он рефлекторно повернулся корпусом, чтобы спрятать лицо, – левым боком к зрителям. Заляпанное грязью предплечье или … Или это татуировка? «Разве можно их делать до академии?..» – отстранённо подумала Мариэль.

Антуан возмущённо вопил, призывая сосредоточиться, чем доводил публику до припадка истерического хохота. К счастью, Арман очнулся и навёрстывал упущённое: из бадьи, стоящей рядом, полетела грязь пулемётной очередью, расстреливая соперников, не успевавших отражать все удары.

И вдруг, прежде чем плечо нестерпимо зачесалось, горячая кровь гулко ударила в голову, на лбу выступила испарина, а затем жар в одно мгновение сменился ознобом, – глаза сами собой вернулись к плечу Армана, тому, которое с татуировкой. Мариэль схватилась за своё, прижимая раскаливающийся рисунок, который, казалось, был готов прожечь платье. От плеча потянулся тонкий мерцающий дымок. Медленно. Щупая атмосферу истеричного веселья. К магической плёнке. К Арману.

Мариэль, забыв, как дышать, обвела взглядом вокруг себя – никто, кроме неё, не замечал растянувшейся магической ленты. Она, будто запертая в аквариуме змея, скользила по прозрачной плёнке и не могла найти выхода. Вот лента сжалась в пружину, собираясь разбить преграду, за которой продолжали метаться комья грязи. Мариэль сглотнула, но это не помогло пересохшему горлу. За мгновение до разрушения магической плёнки, девушка охнула и спрятала лицо на плече у Жанетты.

Плёнка лопнула, как мыльный пузырь. Арман снова замер, и грязь, летевшая в него, решила выбрать себе другую цель – шлёпнулась в гогочущих зрительниц. Жанетта успела вскинуть руки, чтобы защитить себя и хозяйку, жижа смачно упала к ногам, испачкав подол. Игра остановилась.

Антуан захохотал первый, за ним Дилан. Ленуар воздел руки, как бы прося прощение, ведь именно его комки достигли цели. Арман, держась за левое плечо, обернулся; на бледном лице застыла извиняющаяся улыбка. Видел ли он нить, связавшую его татуировку и ту, что горела на теле медленно поднимающейся Мариэль? Кажется, нет.

Ленуар взмахнул обеими руками, восстанавливая стену и одновременно разрушая невидимую никому связь между двумя людьми в зале.

– Должно быть, у сира Анри слишком мощная магия, – Жанетта вопросительно взглянула на госпожу, продолжающую стоять. Что-то очевидно пошло не так, потому что служанка ощутила сильную потребность схватить Мариэль за руку и успокоить, прижать к себе, словно напуганного ребёнка.

Но Мариэль вздрогнула от прикосновения, оттолкнула руку помощи, подхватила юбки и бросилась к выходу. Жанетте пришлось последовать за хозяйкой, но дверь перед носом резко захлопнулась магией, и, сколько служанка ни дёргала за ручку, отказывалась открываться.

Мариэль казалось, что тот истошный крик, который вырвался у неё, должен был оглушить всех, но никто его не услышал. Она метнулась к выходу, наступая на юбки и ноги служанок, оттолкнула смеющегося управляющего, и, оказавшись в коридоре, обернулась в приоткрытую дверь: Жанетта бежала за ней. Нет, не такой собеседник был нужен Мариэль. Вообще никто! И она взмахнула рукой, чувствуя, как ярость и горечь управляют магией – захлопнула за собой двери.

Сбежала по лестнице. Как оказалась в собственной спальне, не помнила. Руки сами собой сотворили пузырь безмолвия, закрывая от мира. И тот клокочущий вопль, клубящийся тьмой в сердце, наконец вырвался наружу, приводя стенки пузыря в желеобразное дрожание.

Она кричала и не могла остановиться. Слова появились, лишь когда крик вынес большую часть ярости из лёгких и опустошил сознание. Мариэль упала на кровать. Корсет душил её, не давал согнуться, чтобы облегчить боль в лёгких и желудке. Руки судорожно ухватились за шнуровку на спине и разжались: она казалась себе бессильной даже снять с себя платье.

И крик ярости вырвался снова – шнуровка лопнула, давая свободу. Как ни странно, это помогло прийти в себя. Тяжело дыша и уже отдавая отчёт себе в желаниях, Мариэль стянула верхнее платье, отбросила его на пол и свернулась калачиком на постели, вздрагивая от начавшихся рыданий. Спасительные слёзы хлынули, принося с собой облегчение.