Свадьба на Рождество - Лори Браун

Престон встал и расправил затекшие мышцы спины. Зевая, решил, что пора отправляться на покой. Ему нужно быть на ногах – завтра и каждый день, пока они не доберутся до Лондона. Там он сдаст Мэтти герцогу с рук на руки.

Вот закончится его миссия, и можно будет подумать о длительной поездке на Восток. Возможно, он уедет лет на семь. Путешествие стало когда-то бальзамом, исцелившим его тоску по Анне. Помогло тогда – поможет и теперь.

Как можно сравнивать этих двух женщин? В конце концов, он ведь даже не влюблен в Мэтти. Просто ему не хочется встречаться с ней и ее будущим мужем где-нибудь на званом вечере или в театре. Этому недостойному типу ни за что не понять, какое она сокровище. Он будет ценить только ее кошелек. И с этим негодяем ему придется вести учтивую беседу, вместо того чтобы врезать ему в челюсть.

Как странно. Он представил рядом с ней человека, поразительно похожего на него самого. Только лицо того мужчины не будет омрачено выражением усталого безразличия. Ее муж представлялся Престону умиротворенным и довольным жизнью. Будь он проклят!

Лучше уж убраться на другой конец света. Не представлять себе, как другой мужчина целует ее, касается ее шелковой кожи, и ее губы отдают коньяком…

Когда он думал об Анне, она всегда была с Марсфилдом. И всегда полностью одета.

Он взял бокал и осушил его залпом. Может быть, вино поможет ему забыться хоть ненадолго.

– Невозможно поверить, что мы стоим на якоре в каких-нибудь нескольких сотнях ярдов от города.

Эдит укладывала в сундук платьица Бесси. Мэтти кивнула:

– И тем не менее это так.

Она привыкла к нескончаемой болтовне горничной и слушала ее вполуха.

– Удивительно, мы переплыли океан всего за три недели!

– За двадцать дней.

Самые долгие двадцать дней в жизни Мэтти!

– Мы были сегодня на палубе и смотрели в подзорную трубу. Мистер Келсо принес ее Натану. Я очень надеюсь, что с ним все в порядке.

– С кем? С Натаном? Что с ним…

– Нет. С мистером Келсо. Он сошел на берег с капитаном и с несколькими матросами. Они поплыли в шлюпке. Кажется, хотели повидать начальника порта, сделать какие-то приготовления. И он не вернулся с остальными. Его нет до сих пор! Я так боюсь, что с ним что-то случилось. – Эдит подошла к окну, заламывая руки.

– Уже поздно. Я уверена, он дожидается утра.

– В городе так много опасностей. Грабители, карманники! Работорговцы, вербовщики… бедный мистер Келсо!

Мэтти улыбнулась. Конечно, никакие работорговцы ему не страшны.

– Ведь ты сама говорила, что мистер Келсо родился и вырос в Лондоне.

Во время путешествия Эдит и Келсо подружились. Мэтти узнавала от горничной, так сказать, из вторых рук, много интересного о слуге и его хозяине. Если бы еще горничная побольше слушала и поменьше болтала сама! С другой стороны, вследствие своей говорливости Эдит мало знала о самой Мэтти, ее прошлом.

– Но город такой огромный!

– Уверена, он знает здесь все ходы и выходы. У меня сложилось впечатление, что уж кто-кто, но Келсо умеет о себе позаботиться!

Повздыхав, Эдит была вынуждена согласиться с хозяйкой. Мэтти сказала:

– Думаю, вы можете закончить сборы завтра. У вас еще будет куча времени. Даже если утром корабль войдет в порт, мы все равно высадимся не ранее полудня.

– Вам тоже не мешает поспать. Завтра будет долгий день.

– Я просто почитаю и допью чай с мятой.

– Очень хорошо. А я, кажется, не смогу сомкнуть глаз!

Эдит ушла. Мэтти попыталась сосредоточиться на книгах, которые дал ей Престон. «Пэры Англии» Берка. Слишком сухо и скучно! Кого интересует, что шестого баронета Пипинширского звали Уилберфорс Тэмптон? Мэтти отложила книгу в сторону и взяла том «Дебретта». То же самое. Книга полетела в угол стола.

Нервы. Ей никогда не удавалось заснуть в ночь перед новой мошеннической комбинацией. Планы, подготовка – все пойдет насмарку, если она плохо сыграет в первые несколько минут. Что ей сейчас нужно, так это физическая активность. Будь она дома, в Америке, она бы прокатилась верхом. Или нарубила бы дров, или вымыла весь дом. Она огляделась. В каюте царил полный порядок, только на полу пара клочков соломы.

Может, прогуляться по палубе? Нет, слишком холодно. После тропиков декабрь в Англии казался ей нестерпимо холодным.

Не нужно мыть пол или выбивать ковры. Смешно или глупо, но ей бы хотелось сейчас увидеть корыто и гору грязного белья. Только бы дать выход кипучей энергии, которая бродит в крови.

Если нет другой возможности, придется все же выйти на прогулку. Только укутаться потеплее.

Престон стоял у двери в каюту Матильды, готовый постучать. Он застыл в нерешительности. Не откажется ли она от встречи с дедом, если он сейчас откроет ей правду? Нельзя рисковать – слишком далеко зашло дело.

В то же время Престону почему-то казалось, что именно он должен раскрыть ей глаза. Он должен признаться, что лгал! И что она сделает, интересно? Дарует ему прощение? Отпустит грехи? Престон покачал головой и опустил руку.

Вероятнее всего, она его застрелит. И винить ее за это никак нельзя.

Разве это не трусость – оттягивать неизбежное? Может быть… нет. Как только его поручение будет выполнено, он понесет заслуженную кару, какой бы она ни была. Черт, он будет только рад! Может быть, это поможет ему выбросить из головы мысли о Мэтти.

Престон вернулся к себе. Какое бы наказание она ни придумала, все лучше, чем то, что виделось ему в мечтах.

Мэтти стояла на опустевшей палубе. Ничто не напоминало о волшебном вечере, который они когда-то провели вместе. Там, где сидели музыканты, навалена гора канатов. Палуба на дюйм занесена снегом. Балкончик пуст, занавеси плотно задернуты. Даже луна куда-то запропала, бросила ее! Остались лишь звезды. Они казались холодными и далекими.

Завтра ее мир изменится. Она сойдет с корабля и скорее всего больше никогда его не увидит. Даже если ей доведется возвращаться на нем в Америку, Престона здесь не будет. Еще несколько дней, и он исчезнет из ее жизни. Навсегда.

Она, конечно, переживет. Мало ли было в ее жизни разлук и прощаний! Переживет и на этот раз, тем более что у нее останутся воспоминания. Она ничего не забудет. Жаль, что вспоминать почти нечего! Было бы о чем подумать бессонной ночью. Когда ей станет грустно, она вспоминала бы улыбки. А когда будет одиноко – поцелуи. Как жаль, что они с Престоном так и не дошли до главного. Воспоминание о ночи любви согревало бы ее долгие холодные зимы…

А может, еще не поздно?

Если она постучит в его дверь, неужели он ее оттолкнет?