Человек за шкафом - Олег Рой

Сначала Зоя решила, что ей подфартило необычайно, но очень скоро поняла, что ее зарплата вовсе не так уж велика, а соблазнов вокруг много. На такси проехать – рубль, а то и три, когда далеко, в ресторане посидеть – тоже минимум трешка, даже сапоги зимние – и те дешевле ста рублей не купишь, если хорошие. Денег снова стало не хватать, и тогда Зое пришла в голову идея сдавать одну из комнат. А почему бы и нет? Хоть и не отдельная квартира, зато в центре, почти у Кремля. Рублей сто в месяц на этом деле можно поиметь… Поди плохо!

И Зоя развернула кипучую деятельность. Купила кровать, стол и пару стульев, поставила в комнату за кухней, вымыла там окно, повесила дешевые занавески. Пришлось, конечно, потратиться, но она понимала, что без этого нельзя, и надеялась, что деньги скоро вернутся. И начала придирчиво выбирать жильцов, поскольку в те годы спрос на рынке недвижимости еще многократно превышал предложение.

Первым жильцом оказался какой-то предприниматель с Кавказа, который весьма понравился Зое, больше всего – толщиной кошелька. Человек он был веселый, компанейский, любил выпить, но непременно в компании и часто угощал Зою и даже Антона собственноручно приготовленным пловом с бараниной или курицей. Но где-то через полгода он внезапно исчез, ни о чем не предупредив и не заплатив за последний месяц.

Затем в квартире поселился абитуриент, которому родители, проживающие и работающие где-то на Севере, прочили карьеру журналиста. Но на экзаменах в МГУ парень с треском провалился, и комната за кухней вновь опустела.

А потом, перед самым началом учебного года, на пороге появилась еще одна жиличка. Девочка в больших очках. В одной руке скрипка в футляре, в другой красный новенький чемоданчик. Маленькая, щупленькая, темные глаза, длинные волосы, убранные в хвост, коротенькая клетчатая юбчонка, белые гольфики и туфельки на маленьких каблучках. Вся какая-то смешная, ростом меньше Зои, а та высотой похвалиться никогда не могла.

– Вам чего? – грубовато спросила, открыв дверь, Зоя и с ненавистью поглядела на скрипку.

– Я Оля, – пролепетала, растерявшись от такого приема, девочка.

– И что?

– Ну как же… Вы же договорились с моими родителями… По телефону, помните? Я из Санкт-Петербурга… Вы сказали, что у вас комната сдается, пустует и можно приезжать… Вот я и приехала, только что с вокзала.

– Так это ты из Ленинграда, что ли?

– Да.

Зоя хмуро смотрела на девчонку. Она действительно договаривалась по телефону с кем-то из Ленинграда насчет нового жильца, но слышно было не очень хорошо, и она решила, что речь идет о парне по имени Коля. А эта пигалица… Хоть она и выглядела безобидной, но интуиция сразу подсказала Зое, что в ней есть какая-то опасность. Да еще и скрипка! Всю жизнь ее преследуют эти музыканты… И Ольга, Илюшина жена, и теща его, и сыночек их, дебил, чтоб им всем ни дна ни покрышки!

Увидев, что хозяйка квартиры колеблется, девочка предложила:

– Я готова сразу за три месяца заплатить…

– Давай, – кивнула Зоя, в которой алчность заглушила внутренний голос.

– Хорошо, – не стала спорить Оля. – Заплачу, если мне понравится комната.

– Ну, проходи, смотри. – Зоя не слишком охотно, но все же отступила, пропуская девушку в квартиру. – Сюда, налево. Вот эта комната, за кухней. Смотри, тут и кровать, и тумбочка, и стул, и шкаф – все есть. Ну что, устраивает?

– Да, вполне, – девочка стала раскрывать сумку.

– Музыке учиться, что ли, приехала? – поинтересовалась Зоя, снова косясь на скрипичный футляр. – В институт небось будешь поступать?

– Нет, я уже закончила Ленинградскую консерваторию, – покачала головой девочка. – Приехала в Московскую на стажировку.

– Это что же, пиликать будешь целый день? – нахмурилась Зоя.

Она хотела уже отказать пигалице, пусть ищет себе другое жилье. С нее и так хватит музыкантов. Но девушка уже открыла сумочку и вынула из нее пухлый конверт.

– Целый день не буду, – заверила она. – Я вообще редко дома бывать буду, больше в консерватории.

– Ну, тогда ладно, – смилостивилась Зоя, не отрывая взгляда от конверта.

Оля достала из него пачку купюр и протянула ей. Зоя с жадностью пересчитала деньги – пятнадцать красных десяток и шесть фиолетовых банкнот по двадцать пять рублей.

– Смотри, насчет музыки я тебя предупредила! – сурово напомнила она. – Не люблю я ее. И вообще, когда я дома, сиди тихо, как мышка. По квартире не шатайся. В холодильнике выделю тебе верхнюю полку. С моей ничего брать не смей! Ванная, туалет вон там. В ванной тоже не засиживайся. Белье там не развешивай, мне мешать будет. У себя суши. По межгороду звонить и не вздумай! Если надо, то вон, на Центральный телеграф иди. Поняла?

– Да, – коротко ответила девочка.

– Так, ну что еще… – призадумалась Зоя. – По ночам не шляйся, поздно не приходи. Мужиков водить даже не думай. Вообще чтобы никаких гостей, не нужен мне тут никто. Усекла?

– Хорошо, я принимаю ваши условия, – тоном светской дамы отвечала Оля. Деваться ей все равно было некуда.

Зоя хмыкнула.

– Ну, тогда располагайся.

Вручила жиличке второй комплект ключей и поспешила прочь из дома. Давно уж хотелось чем-нибудь себя побаловать…

* * *

– Однако вам пора! – спохватилась Тамара. – А то начнется час пик, все поедут с работы, и вы застрянете в пробке.

Меркулов не мог отказать даме и тотчас поднялся с места. Хотя, по правде говоря, ему совсем не хотелось покидать это весьма скромно обставленное, но чистенькое и уютное жилище – с выцветшими светлыми обоями, с фиалками и «декабристами» на окнах, с разнокалиберной, но преимущественно старой мебелью, настолько массивной, что заполняла собой практически все пространство. В старину такие маленькие квартирки на первом этаже, специально для обслуживающего персонала, называли дворницкими. Сейчас, в двадцать первом веке, о подобном назначении этих каморок уже никто и не помнит, их давно заселили люди, не имеющие никакого отношения к обслуживанию дома. Или же, что нередко происходило в центре, первые этажи перепланировали и отдавали под офисы. И только Тамара оставалась жить в той же квартире, которую получила ее мама, когда устроилась в этот дом лифтершей. Здесь они ютились большой семьей, сюда же Тамара привела своего мужа, здесь же и осталась одна после смерти всех близких. И даже работу себе нашла, когда вышла на пенсию, в том же самом подъезде. В этом было что-то на удивление старомодное. Но именно это Вилену в Тамаре и нравилось. Впрочем, нравилось и многое другое.

– Вы так подробно рассказывали про эту западную фирму, – не удержался он от вопроса перед тем, как проститься, – наверное, сами хотели туда устроиться?

Тамара в ответ так и вспыхнула, залилась краской, как девочка.

– Это заметно, да? – смущенно поинтересовалась она. – Да, очень хотела, но меня почему-то не взяли… А Зою вот приняли.